С солдатским поклоном от рядового Волховского фронта 

Монументы скульптора Евгения Вучетича не подвластны времени. До сих пор незыблемо стоят, словно мощный плакатный призыв, мемориальный комплекс на Мамаевом кургане в Волгограде, застывший в бессмертном броске на амбразуру Александр Матросов под Великими Луками, величественная фигура Воина-освободителя в берлинском Трептов-парке – того самого, «с девочкой спасенной на руках». Стоят символами нашей Победы и напоминанием о великом подвиге советского солдата в самой страшной войне XX века. Страстным протестом против войны высится перед зданием штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке скульптура Вучетича «Перекуем мечи на орала».

Он был великим монументалистом, равным которому не знал XX век. Его наследие огромно: многофигурные горельефы-картины, триумфальные портретные бюсты – советских военачальников, вождей, Героев труда. Репродукции с его произведений занимают многостраничные альбомы. Но даже если бы все творческое наследие Евгения Вучетича состояло из берлинского Воина-освободителя и Сталинградского величественного мемориала, двух самых известных памятников прошедшей войны – это значило, что жизнь прожита не зря.

Евгений Вучетич родился в Екатеринославе (ныне Днепропетровск). Звонкая сербская фамилия досталась ему от отца, уроженца Черногории. А имя дано ему было судьбоносное: в нем отчетливо слышится – «гений». Художественное дарование проявилось у Вучетича с раннего детства: уже тогда он твердо решил стать скульптором. Мастерству ваятеля Евгений Вучетич учился сначала в Ростовской художественной школе, а после ее окончания – в Ленинградском институте пролетарских изобразительных искусств (с 1932 г. – Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры). С 1935 жил и работал в Москве, участвовал в строительстве гостиницы «Москва», Государственной библиотеки им. В.И. Ленина, художественных выставках. В 1937 г. молодой скульптор получил Золотую медаль Всемирной художественно-промышленной выставки в Париже за скульптурную группу «Климент Ворошилов верхом» – французы оказались вне политических пристрастий и прежде всего оценили художественные достоинства произведения.

В первые дни Великой Отечественной войны выпускник Ленинградской академии художеств Евгений Вучетич посчитал себя обязанным идти на фронт и записался в ополчение. Под Москвой, у Малоярославца, он командовал взводом истребителей танков. Потом был Волховский фронт, где Вучетич начал воевать рядовым пулеметчиком.

-------------------
В.А. Кузнецов, ответственный секретарь редакции газеты «Отвага» 2-й ударной армии, вспоминал: 

«Конец декабря 1941 года. Воинский эшелон безостановочно мчит нас на северо-запад. Мы уже осведомлены, что наша только что созданная 2-я ударная армия должна принять участие в битве за Ленинград, но еще не знаем, что едем под Новгород, на Волховский, тоже только что образованный, фронт. Поздняя ночь. Утомленные дневными хлопотами и усыпляющим перестуком колес, мои друзья притихли на своих местах… У походной «буржуйки» в середине вагона сидит, пошевеливая догорающие угли, пока еще безвестный, но уже Вучетич. Евгений Викторович – наш редакционный художник. Он тоже ополченец. В редакцию его порекомендовал взять начальник политотдела дивизии – профессор факультета языка и литературы Московского государственного педагогического института имени В. И. Ленина Федор Михайлович Головенченко. Мы разыскали Вучетича в окопах. 

– Рядовой Вучетич! – отрапортовал он, одним махом выпрыгнув из окопа и ловко, словно всю жизнь провел в армии, вытянувшись перед батальонным комиссаром. Ладно подогнанная форма, аккуратно завернутые обмотки, сложенная по всем правилам скатка с притороченным котелком – многие ли, кому довелось знать этого замечательного человека, видели его в такой форме? 

Пытливо оглядев ловкую и подтянутую фигуру художника, Николай Дмитриевич говорит: 

– Ну что же, рядовой Вучетич, как бы вы отнеслись к предложению пойти художником в нашу редакцию?»

Так рядовой Вучетич стал сотрудником газеты «Отвага».
-------------------

Редакция разместилась вблизи новгородской деревеньки Новая Керестъ, в глухом лесу, в землянке, совсем недавно служившей убежищем для партизан. Рядом расположились артиллеристы. Когда начиналась орудийная стрельба, землянка гудела и тряслась, коптилки гасли, в наборной кассе прыгал шрифт, а у литсотрудников опрокидывались чернильницы. Но чистенький и опрятный номер «Отваги» выходил в свет каждое утро. Бойцы в окопах и не подозревали, скольких усилий стоил он коллективу создателей. В походной типографии газеты не было и не полагалось никакой цинкографии, и Евгению Викторовичу пришлось на первых порах решать проблему иллюстрирования газеты, так сказать, подручными средствами. В одной из разрушенных школ он раздобыл кусок линолеума, и с помощью самодельного резца стал осваивать новую для него профессию гравера. Его первые опыты в гравировании доставляли немало веселых минут редакционным острословам, да и самому «граверу». Но каждый номер газеты выходил с обязательной иллюстрацией, под которой стояла подпись: «Гравюра на линолеуме Е. Вучетича».

26 февраля 1942 года сотрудники «Отваги» хоронили юного Всеволода Багрицкого – литсотрудника, сына знаменитого поэта Эдуарда Багрицкого. Это была первая редакционная потеря. Всеволод погиб от осколка авиабомбы в д. Дубовик Любанского района, выполняя очередное задание редакции. Похоронили Всеволода со всеми надлежащими воинскими почестями в двух километрах от с. Сенная Кересть, у развилки двух дорог. Гроб соорудили из случайно уцелевших ворот крестьянского сарая – никаких других материалов в выжженных гитлеровцами окрестных деревнях найти не удалось. Коротко прозвучал в морозном воздухе нестройный залп. Евгений Вучетич прибил к березе над могилой фанеру с вырезанными на ней словами: «Воин–поэт Всеволод Багрицкий. Убит 26 февраля 1942 года». А рядом написал строки Марины Цветаевой, которые Багрицкий не раз читал друзьям по редакции:

На место Всеволода Багрицкого в редакцию «Отваги» прибыл Муса Залилов – известный татарский поэт Муса Джалиль, чье имя через несколько лет станет легендой. Ветераны-волховчане вспоминали, как однажды Джалиль и Вучетич «организовали» день рождения Гитлера. Они приехали в политотдел 59-й стрелковой бригады, расположенный в лесу между Дубовиком и Малым Еглино, и предложили собрать художников-любителей из бойцов бригады. Под руководством Вучетича эта творческая художественная группа нарисовала несколько карикатурных портретов Гитлера на широких полотнах, найденных в деревне. На них голый фюрер грозил кулаком Советскому Союзу, а под рисунком красовались стихи М. Джалиля, выведенные крупными буквами:

Все эти полотнища ночью были вывешены на деревьях лицом к немецким позициям. Когда на рассвете гитлеровцы обнаружили изображения своего фюрера в непристойном виде, то начали стрелять по ним. Через час портретов фюрера не стало – они все были изрешечены пулями.

Руки скульптора тосковали по работе, и редакционный художник Вучетич радовался всякому найденному в развалинах комочку мастики или замазки. Они превращались потом в крошечные скульптурные портреты его товарищей по редакции, как он выражался, «редакционных шакалов»…

Сотрудники «Отваги» сполна разделили судьбу 2-й Ударной, оказавшись вместе с ней в самом страшном окружении. Газета выходила в окружении ежедневно, до самого последнего дня – дня прорыва. Последний номер вышел 23 июня 1942 года. При выходе из окружения через «Долину смерти» редакционная машина была разбита артиллерийским снарядом. Из двадцати четырех работников редакции до Большой земли удалось добраться только семерым. 

В Малой Вишере, в штабе 2-й Ударной, Евгений Вучетич получил назначение командовать стрелковым батальоном 52-й отдельной стрелковой бригады. В конце 1942 г. капитан Вучетич был тяжело ранен и контужен. Долгие месяцы пролежал в госпитале. Но едва восстановилась речь и способность ходить, Вучетич, уже в качестве художника Студии военных художников имени М.Б. Грекова, воюет на других фронтах. Фронтовой художник – это те же солдатская плащ-накидка, винтовка, военные дороги и полная опасности боевая жизнь. Но еще это и вещмешок с принадлежностями скульптора, и возможность творчества. Мастерской служили лес, блиндаж, землянка; станком – броня танка. Он сам копал глину, в госпиталях или аптеках доставал гипс. Именно в эти военные годы Вучетичем были созданы памятники-монументы генерал-лейтенанту М.Г. Ефремову в Вязьме, генералу армии Н. Ф. Ватутину в Киеве, генерал-майору Л. Н. Гуртьеву в Орле и гвардии рядовому Александру Матросову в Великих Луках.

***

Пройдя фронтовыми дорогами, получив тяжелейшую контузию, Евгений Викторович Вучетич решил потом свои знания и свою память о войне воплотить в монументальной скульптуре большой силы реалистического обобщения. Ему был дарован талант запечатлеть силу скорби и величие подвига нашего народа в Великой Отечественной войне.

И когда сильные пальцы скульптора мяли глину для создания моделей скульптур воинских мемориалов, наверное, вспоминал он и людей, встреченных им на волховских рубежах – в Спасской Полисти, Мясном Бору, Финевом лугу, в Огорелье; славных воинов бесстрашного полковника Антюфеева, лица безвестных солдат, выходивших из окружения по «коридору смерти» у Мясного Бора, слезы старого наборщика, которому было приказано перед выходом из окружения утопить всю редакционную технику…

Воспоминания о боях на новгородской земле нашли свое отражение в сложном, многофигурном памятнике отважному генерал-лейтенанту М.Г. Ефремову – командующему 33-й армией в трагической Ржевско-Вяземской операции, не оставившему своих солдат. На переднем плане, у ног раненого Ефремова – фигура умирающего бойца с перебинтованной головой, из последних сил сжимающего в руке пистолет. Почти как у Твардовского: «Я убит, и не знаю, наш ли Ржев наконец…». Этот образ вылеплен Вучетичем по памяти от одного фронтового эпизода, пережитого им на Волховском фронте. «Во время одного из наших наступлений, – вспоминал Вучетич – между мной и бегущим впереди молодым лейтенантом упала мина. В нескольких местах ее осколки пробили мою шинель. Обошлось. А лейтенант упал. Поравнявшись с ним, я обернулся, буквально на мгновение, но побежал дальше: наступление продолжалось… Когда я обдумывал композицию памятника, вспомнился этот эпизод. В памяти всплыли глаза погибшего лейтенанта, взгляд человека перед смертью. Мне представилось, что он видит конечную цель, победу... Но чего-то ему не хватает. Чего же? Последнего выстрела. Вспоминаю, как он, полулежа, полусидя, опирался на левую руку; правая лежала рядом, сжимая «ТТ». Вены на тыльной стороне ладони вздуты, что свидетельствует о смертных перебоях сердца. Лейтенант силится поднять свой пистолет, чтобы сделать этот самый последний выстрел, но рука для этого слишком тяжела. Легкое раздражение в уголках губ. Рот раскрывается. Ему жарко и липко. Глаза уже больше не видят. Лейтенант медленно падает…».

---------------------------------

В послевоенной стране Евгений Викторович Вучетич, Лауреат пяти Сталинских и Ленинской премий, считался едва ли не главным скульптором. Ему завидовали, много ругали и критиковали за гигантоманию, за пристрастие к созданию скульптурных произведений огромного размера, за преданность «тоталитарному режиму» и политическую ангажированность – за всех бронзовых Лениных-Сталиных, «железного Феликса» на Лубянской площади. Многие не любили его за сложный, неуживчивый характер, посмеивались над экстравагантной манерой одеваться. Но у всех, даже недругов и завистников, этот человек неизменно вызывал восхищение: размахом незаурядной личности, духовным горением, вулканической энергией, неистовым реализмом, оригинальными идеями, неиссякаемой фантазией и жадным трудолюбием. 

От критики Вучетич даже не отмахивался – он ее просто не замечал. Великий скульптор и фронтовик, бежавший в атаках под Москвой и на Волхове, он был твердо убежден, что такое огромное народное горе, вынесенное за четыре года Великой Отечественной войны, такие неисчислимые потери и такая великая Победа должны быть воплощены только в высшей форме монументального искусства – в памятниках-ансамблях, грандиозных по размаху фигурах. Друзьям признавался: «Ты думаешь, мне не хочется изваять обнаженную женщину, полюбоваться красотой тела? Хочется! Но я не могу, не имею права. Я должен в каждой вещи своей нести идею, быть солдатом».

Все его творения – это солдатский поклон великому подвигу Родины-матери и ее павших сыновей. Именно так подписал Вучетич свое обращение к новгородцам на страницах «Новгородской правды» в год 20-летия Победы:

«Уважаемые товарищи новгородцы! В день 22 июня сердечно поздравляю вас с тем, что миновало 20 лет после окончания Великой Отечественной войны, участником которой я был, находясь в войсках Волховского фронта. Пусть растет ваш чудесный город, пусть радуется молодежь и пусть люди всей Земли не станут свидетелями всех ужасов, которые видели мы – старшие. И пусть, наконец, каждый задумается над тем, какой вклад в дело мира внес он. 

С солдатским поклоном Е. Вучетич. 
19.06.1965».