«Подвигом своим ты обессмертил свой народ»

Великая Отечественная война не различала национальностей, как не различали воины, на какой земле они бились с врагом, потому что плечом к плечу защищали единую страну.

Вместе с другими братскими народами на борьбу с фашизмом встали и туркмены. 300 тысяч гызыл эсгеров (красноармейцев-туркмен) воевало на всех фронтах Великой Отечественной войны – от подмосковных деревень до дунайских столиц, от Кавказских гор до Карельского перешейка.

На новгородской земле, в составе 11-й армии Северо-Западного фронта, сражались воины 87-й Туркменской отдельной стрелковой бригады – первом сформированном на территории Туркменистана национальном воинском соединении.

Мужеству воинов туркменской земли, их доблести и терпимости к тяготам походной жизни дивились однополчане и командиры. Никогда не склонявшие голову перед чужеземными захватчиками, они и в борьбе с фашизмом проявили свои лучшие качества. И еще одна особенная слава отличала их: туркмен никогда не совершает предательства. Все, когда-либо воевавшие с ними, словно сговорившись, утверждают, что им не удалось встретить среди туркмен не то чтобы предателя – даже человека, который мог бы указать дорогу или сообщить о чем-то малозначимом.

Свидетельством того, что туркмен присягает только один раз, стал беспримерный подвиг Айдогды Тахирова, совершенный им на новгородской земле в годы Великой Отечественной войны.

Старший сержант Айдогды Тахиров, воевавший на Северо-Западном фронте с 1942 года, был командиром отделения 2-й стрелковой роты 87-й Туркменской бригады, а вскоре был избран парторгом. На фронте он очень подружился с новгородцем Андреем Савушкиным – высоким, широкоплечим молодым богатырем с ясными голубыми глазами. Зародившаяся дружба росла и крепла, несмотря на большую разницу в летах. Тахирову исполнилось 36, и за плечами у него уже была биография: батраческая юность, служба в армии, борьба с басмачами, работа в милиции, председательство в аульном совете, а потом в колхозе. Савушкину едва перевалило за двадцать. Но как гласит туркменская пословица, есть только один путь к сердцу туркмена – заслужить его уважение. Тогда верней не найти человека на свете. 

-------------------- 
Шли бои по ликвидации демянской группировки врага. Наши воины наносили по врагу удар за ударом, не давая немцам покоя ни днем, ни ночью. По всему фронту били снайперские винтовки, и среди них – оружие Савушкина и Тахирова.

В ночь на 30 января 1943 года старший сержант Айдогды Тахиров находился в боевом охранении в районе Новой Деревни. На смену Тахирову лейтенант Торгаев послал сержанта Савушкина с тремя бойцами. И предупредил, чтобы они были осторожны: «немцы что-то затевают».

Под покровом ночи четыре бойца в белых маскхалатах по-пластунски добрались до боевого охранения и сменили усталых, продрогших бойцов. Тахиров, несмотря на уговоры Савушкина, идти на отдых отказался.

Наступила метельная ночь, изредка пробиваемая вспышками ракет. До обостренного слуха Савушкина донеслась глухая возня в окопах врага, вскоре переросшая в явственный шум. В сторону врага с переднего края одна за другой полетели ракеты, и при их свете друзья увидели темную вражескую массу, надвигавшуюся на них с двух сторон.

Они успели передать по связи:
– Нас атакуют, не менее роты.
– Держитесь! – крикнул лейтенант Торгаев, и связь прервалась.

Четыре советских бойца мужественно отбивались от роты гитлеровцев. А мины продолжали рваться и рваться в расположении боевого охранения... Беззвучно повалился Андрей Савушкин, и очень скоро тяжелораненый Айдогды остался один. Фашисты, обнаружив, что русская позиция молчит, прекратили минный обстрел, поднялись в рост и ринулись к притихшей высотке. Но она вдруг ожила. Короткие очереди снайпера несли смерть, одна за другой полетели гранаты... Когда кончились патроны, Тахиров, собрав последние силы, швырнул единственную оставшуюся гранату. Гитлеровцы понесли новые потери, но Тахиров этого уже не увидел. От полученных в рукопашной схватке тяжелых ранений он потерял сознание, и в бесчувственном состоянии был унесен немцами в их траншеи.

– Опоздали, – отчаянно проговорил лейтенант Торгаев. – Совсем немного. Но фрицев-то они порядочно уложили. Сорок семь трупов, и в основном у блиндажа. Если учесть, что Савушкин и его наряд поражены минометным огнем, значит, почти всю эту нечисть уложил Тахиров. Наш парторг один сорвал наступление вражеской роты…

Айдогды очнулся в пропахшем гнилой соломой сарае. Сознание медленно возвращалось к нему, и боец вдруг осознал: он в руках врага. Что ждет его и зачем немцам нужен раненый туркмен? Внезапно в сарай вошла группа гитлеровцев с эсэсовскими нашивками на рукавах.

– О, храбрый солдат. Туркмен?
– Я по-русски не понимаю.
– Не торопись. Мы предлагаем маленький обмен. Тебе сохраним жизнь, положим в госпиталь, и после войны вернешься домой. А ты поможешь своим землякам сдаться в плен и скажешь им об этом по радио. Подумай.

Так вот почему сохранили жизнь... Ну нет, в роду Тахировых не было и не будет предателей!

Поняв, что Тахиров непреклонен, фашисты набросились на беззащитного. Его выволокли наружу и бросили на снег, сорвали с ран повязки, кололи штыками, жгли раскаленным железом, вырезали на груди звезду, но не добились ни слова.

– Отставить. Пусть еще подумает, – приказал офицер.

Фашисты, видимо, торопились, потому что вскоре вернулись:

– Ну, будем выступать?
– Да, – ответил, собирая уходящие силы, пленник. – Где ваше радио?

Вся группа прошла в тот же сарай. У походной радиостанции суетились связисты.

– Готов? – К сидящему на ящике из-под снарядов Тахирову поднесли микрофон.

Да, он готов... Офицер кивнул, включил передатчик.

– Братья туркмены, слушайте меня. Я Айдогды Тахиров.

Он взглянул на окружавших гитлеровцев. Офицер, улыбаясь, показывал на микрофон.

– Братья, товарищи! Не верьте фашистам. Эти гады измываются над нами. Бейте их, нещадно бейте... Да здрав...

Резкий удар свалил его на пол. В репродукторах, спрятанных на высоких соснах по всему переднему краю, послышались шум борьбы, крики, стрельба, затем все стихло...
--------------------

Бойцы не узнали голос Тахирова, так он изменился от пыток. Но, когда спустя несколько дней старорусская деревня Большие Дубовицы была освобождена и в одном из сараев нашли изуродованное тело воина, поняли – это действительно был их бесстрашный парторг. В медицинском заключении о смерти Тахирова говорилось: «Ноги его связаны веревкой, вся спина в кровавых рубцах от ударов шомполом, огнестрельная рана в боку разворочена каким-то тупым предметом, кожа порвана, на лице видны кровоподтеки и синяки от ударов, на шее следы пальцев от удушения».

По-фронтовому молчаливо прощались однополчане с Айдогды Тахировым. Небольшой холмик мерзлой земли в старинном новгородском селе Налючи убрали еловыми ветвями. Земляки из родного аула бережно завернули в солдатскую тряпицу горсть северной земли с могилы героя.

Фронтовой поэт Михаил Матусовский вспоминал: «Я был потрясен рассказом о Тахирове и постарался собрать побольше сведений на месте, среди воинов, лично знавших Тахирова. Я настолько был взволнован всеми подробностями, что больше ни о чем не мог думать».

Поэма Матусовского «Песнь об Айдогды Тахирове и его друге Андрее Савушкине» была опубликована во фронтовой газете «За Родину!» 6 июня 1943 года. А 19 июня Айдогды Тахиров был удостоен звания Героя Советского Союза посмертно.

У туркмен есть такой обычай: после предания усопшего земле три раза спрашивают: «Каким человеком он был?», и все три раза отвечают: «Он был хорошим человеком». Хороший человек Айдогды Тахиров навечно остался в новгородской земле, вдали от своей теплой родины. Но горячая память о нем благодарных новгородцев живет в названии улицы в Старой Руссе, и не вянут цветы на братской могиле в Новой Деревне, что в Парфинском районе, куда после войны перенесли прах бесстрашного туркмена.

***

В статье использованы фрагменты публикации: Вязинин И.Н. Крепче металла // Новгородская правда. – 1975. – 24 янв.