Однажды исчезнувший

Все увлекательные истории начинаются со слова «однажды».

Однажды, ленинградским вечером 1926 года, два молодых человека, возвращавшиеся из кино, решили вдруг написать книгу о своей жизни. Друзей звали Григорий Белых и Алексей Еремеев, они были начинающими журналистами, в недавнем прошлом – беспризорниками, воспитанниками Школы имени Достоевского.

Мемуарная дерзость заключалась в том, что одному было 18, другому – неполных 20 лет. Однако друзей это обстоятельство нисколько не смущало: за их плечами уже был опыт совместного литературного творчества – приключенческий роман «Ультус Фантомас за власть Советов», который они сериями публиковали в школьной газете «День».

Запасшись крупой, чаем, сахаром и папиросами, они уединились от всего мира в крохотной комнатке коммунальной квартиры и взахлеб приступили к сочинительству будущей книги – о себе, о своих сверстниках и педагогах необычной школы с пышным названием «Школа социально-индивидуального воспитания имени Достоевского для трудновоспитуемых», в которой им довелось учиться. При этом Алексей Еремеев взял себе псевдоним Леонид Пантелеев (по прозвищу, заработанному в школе), а Григорий Белых укрылся в будущей книге под именем Гриша Черных и прозвищем Янкель.

Через два с половиной месяца друзья отнесли увесистую рукопись в губернский отдел народного образования, ни на что особо не надеясь. Но на счастье юных авторов, их творение заинтересовало корифеев, стоявших у истоков новой детской и юношеской литературы – С. Маршака и Е. Шварца.

Через год книгой зачитывались дети и взрослые всей страны. Она стала настоящим событием в литературе. Книга называлась «Республика ШКИД».

Она привела в восхищение главного пролетарского писателя Максима Горького, назвавшего авторов удивительными ребятами, а книгу – живой, веселой и жуткой, талантливо сделанной – «гораздо лучше, чем пишут многие писатели зрелого возраста».

--------------
Читателей покорил задор этой бузотерской, лихой и острой книжки. Особенно подкупало, что традиционный сюжет «романа воспитания» был дан «снизу», глазами бывших беспризорников. Двум совершенно не искушенным в литературном ремесле совсем юным авторам удалось через сбивчивый, захлебывающийся рассказ о непрерывной бузе, войне с преподавателями-«халдеями» ярко и незаштампованно передать механизм воспитания трудных подростков. Рассказать о том, как от лозунга «Трепещите, халдеи», через движение сопротивления, пробуждался интерес к учебе, к знаниям, будущей созидательной жизни. О том, как на вчерашних беспризорников обрушилась лавина знаний, как через год они уже свободно говорили на немецком и французском, писали сочинения на темы античной философии, устраивали спектакли и литературные диспуты, издавали рукописные газеты, разыгрывали лотереи, где призами были «будильник one mechnimus» и «трехсантиметровый бюст Толстого в натуральную величину». А главное – как бывшие «асоциальные элементы» были вовлечены в необычную игру-реальность самоуправления в созданной ими же республике. 
--------------

В своей книге вчерашние воспитанники обессмертили имя Виктора Николаевича Сороки-Росинского, навеки оставшегося в народной памяти Викниксором – педагога-подвижника, сумевшего разбудить дремлющие умственные способности своих трудновоспитуемых детей улицы, твердой рукой ведя их от хаоса анархической, полублатной вольницы к разумной и честной жизни, ненавязчиво и мудро направляя всю эту «хулиганскую республику».

В последующее десятилетие «Республика ШКИД» выдержала еще 10 изданий на русском языке, и была переведена на многие языки мира. Ее авторы стали знаменитыми, судьба сулила обоим блестящие литературные перспективы…

Но все печальные истории тоже начинаются со слова «однажды».

Однажды с обложки полюбившейся книжки исчезло имя одного из авторов, Григория Белых. А затем она и вовсе была запрещена и на долгие годы отправлена в спецхран. Как и другие произведения Г. Белых, написанные после триумфа «Республики ШКИД», среди них – автобиографическая повесть «Дом веселых нищих», одна из лучших книг о детстве, пришедшемся на годы революционных потрясений.

В конце 1935 года Григорий Белых был репрессирован и осужден по печально знаменитой 58-й антисоветской статье.

История его ареста – это история низкопробной человеческой подлости, хотя у подлости не бывает прилагательных. Донос на Григория Белых – о том, что он хранит у себя в столе сочинения, порочащие Советскую власть – написал его близкий родственник, муж сестры. Недовольный задержкой квартплаты вследствие нерегулярных литературных заработков, родственник в случае ареста писателя рассчитывал улучшить свои жилищные условия.

При обыске у Белых были изъяты стихотворение «Два великих» (о Сталине, Петре I и строительстве Беломорканала) и частушки – как на грех, писатель увлекся народным фольклором и записывал в тетрадь незатейливое народное творчество. Фольклор звучал тоже как-то подозрительно осуждающе: «Ты колхоз, ты колхоз, ты большая здания. Мужикам доить коров, бабам на собрание», «Наше полюшко гористо, сеем всяки семена. Сеем бобу и гороху, а растет одна трава».

Народный фольклор обернулся арестом и статьей 58-10, что значило: антисоветская пропаганда и агитация. Под конвоем Григория доставили на Арсенальную набережную Невы – в знаменитые «Кресты». Дома остались жена Рая и двухгодовалая дочка Танечка. Теперь они были «чесеирами» – «членами семьи изменника Родины», без прав и средств к существованию.

После «Крестов» путь Григория Белых, недавнего успешного литератора, осужденного на три года лагерей, лежал в хмурые новгородские края. В колонии в Старой Руссе заключенный Белых поначалу совмещал работу сторожа, уборщика, фотографа и художника; затем его перевели в старорусский поселок Тулебля, на работы в каменоломни.

Верный друг юности Пантелеев не оставил его в беде, был поддержкой в эти горестные годы: писал прошения о пересмотре дела в различные верховные инстанции, посылал деньги, собирал посылки, по возможности посещал заключенного товарища, ободрял письмами. А потом долгие годы хранил ответные письма Григория Белых – письма отчаявшегося человека, мечущегося между надеждой и безысходностью:

«Трудно мне будет сунуться в Ленинград. Таких, как я, и с намордником не велено подпускать к триумфальным аркам Питера»; «Лучше смеяться, чем вешаться»; «Работать, по чести заявляю, надоело страшно. Как ни верти, а я 14 месяцев мантулю... Без отдыха и срока»; «Сталину писать не надо, ничего не выйдет, время неподходящее».

Жена Рая, добившись свидания с мужем в Тулебельской колонии, по возвращении в панике кинулась к Пантелееву: «Боюсь, что он живым не выйдет...» Она еще не знала, но почувствовала страшное: врачи обнаружили у Григория вторую стадию туберкулеза. По этой болезни заключенных обычно «актировали», списывали, но у Белых была 58-я, «политическая» статья...

Последнее письмо Григория Белых из тюремной больницы, адресованное Пантелееву, написано корявым, прыгающим почерком совершенно больного, сломленного человека. Он ждет своего приближающегося дня рождения, надеется на какой-то по этому поводу маленький праздник: «Надеялся я еще на пару свиданий в августе и на одном увидеть тебя. Посидеть на табуреточке и поговорить с тобой о самых простых вещах... Наконец, разве нечего нам сказать о задуманном, об испорченном, о дурном и хорошем, чем несет в воздухе». И тут же рядом: «Алексей, у меня странное такое впечатление, что я пишу, а меня волокут наверх санитары, отчего и строчки дрожат. Кончено все...» На почтовом штемпеле на конверте стояла дата «11.08.38».

Через три дня Григорий Белых умер, не дожив несколько дней до своего 32-х летия...

Он был реабилитирован в 1957 году. Все произведения Г. Белых, включая «Республику ШКИД», были переизданы в 1962 г. хлопотами Л.К. Чуковской. «Республика ШКИД», юная повесть о «веселых 20-х», о жизни школы-интерната, вновь вернулась к своему читателю. В 1966 г. Геннадий Полока снял по ней прекрасный фильм, еще более всколыхнувший интерес к этому удивительному произведению. 

***

Бессмертная «Республика ШКИД» стала вечным памятником ее создателям. Хотя их литературные судьбы сложились по-разному. Алексей Иванович Пантелеев стал известным писателем, классиком детской литературы. Григорию Георгиевичу Белых, на долгие годы вычеркнутому с ее страниц, досталась судьба полузабытого, если не сказать забытого, писателя.

Остается только сожалеть о рано оборвавшемся пути, о том, какое приобретение могла бы сделать наша литература в лице этого талантливого человека, о дарованиях которого так тепло и любовно написал его незабвенный учитель В.Н. Сорока-Росинский: «Григорий Белых еще в бытность свою в школе обладал столь редким среди наших писателей чувством юмора. Его юмористические статейки, появлявшиеся в многочисленных журналах школы, заставляли от души смеяться даже тех, кто сам бывал их жертвой, даже педагогов. Был Гр. Белых и очень талантливым рисовальщиком-карикатуристом и сам иногда иллюстрировал свои статейки. Иногда его юмор переходил в язвительную иронию, а карикатура – в шарж: ради красного словца Белых не пощадил бы и родного отца, но при всем этом обладал чувством меры: он никогда не грешил против истины…»

Литература к статье:

1. Скоробогач Т.Л. Белых Григорий Георгиевич // Русские детские писатели XX века: биобиблиографический словарь. – М.: Флинта; Наука, 1997. – С. 59-60.
2. Макаров В. Паренек из «Дома веселых нищих» // Новгородские ведомости. – 2002. – 20 июля. – С. 7: портр.
3. Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги: биобиблиографический словарь. – Т. 1. – М.: Олма-пресс Инвест, 2005. – С. 200-201.