«А я один и везде надобен»

«Этот генерал был редким птенцом орлиного петровского гнезда –
деятельный, преданный и в высшей степени честный». 
Д.Н. Мамин-Сибиряк

В одном из писем Петру I генерал Геннин писал: «А я один и везде надобен». И это была совсем не похвальба: он сетовал на недостаток времени…

Тогда он даже не подозревал, что пишет фразу, в которой будет отражена суть его жизни и многогранной деятельности. Станет точной характеристикой выдающегося государственного деятеля, внесшего неоценимый вклад в дело экономического развития России. Знатока горного и металлургического дела, не имевшего себе равных в петровское время. Основателя более десятка российских казенных горнопромышленных предприятий, талантливого администратора, создателя системы обучения горных мастеров. Человека, стоявшего у истоков зарождения Екатеринбурга и Перми, двух самых крупных городов на Урале. Ученого, составившего первое крупное хозяйственное описание уральских горных заводов.. Создателя российской горнозаводской промышленности, которая вывела Россию в число мировых держав. Это и его рачительными трудами ковалась чугунная мощь страны, продолжившаяся в доменном гуле первых советских пятилеток и железном лязге победоносных «тридцатьчетверок», выкованных из уральской стали.

Биография Вильгельма Геннина, при всей видимой изученности, до сих пор полна загадок, легенд и открытий.

Так, в большинстве исторических произведений перешедший на русскую службу иноземный инженер долгое время именовался голландцем. До тех пор, пока совсем недавно в церковных метриках немецкого городка Зиген не была обнаружена запись о рождении 11 октября 1676 г. Георга Вильгельма Геннина. Так что теперь доподлинно установлено саксонское его происхождение, однако не без голландских корней.

Зиген (тогдашняя столице германского графства Нассау), родина великого Рубенса, со времен Средневековья был одним из крупнейших центров европейской горнорудной промышленности. Потому немудрено, что горное дело рано вошло в жизнь Вильгельма Геннина – «трудовую биографию» он начинал формовщиком на одном из горнорудных предприятий.

Семья была небогата, да и перспективы карьеры в родных местах видимо показались Георгу Вильгельму не особенно привлекательными, и он подался в Голландию. Там и произошло судьбоносное событие, круто изменившее его жизнь.

В мае 1698 г. в Амстердаме, во время пребывания там «великого посольства из Московии», юноша записался на русскую службу. В своем «резюме» он сообщал: «с юности своей научен и ныне основательно разумею архитектуру гражданскую, домов строение, делание всяких потешных огнестрельных вещей, японской олифой крашеные соломой изображения преизрядно на бумаге вырезать и прочие хитрости». Небогатый иноземец в своих намерениях «к Москве ехать» мотивов не скрывал: «...прошу покорно, дабы за пристойное жалованье меня изволили приказать принять».

Приглашенный на русскую службу как специалист по архитектуре и артиллерии, молодой немец первоначально был зачислен архитектором в Оружейную палату Москвы. А через год получил скромный чин фейерверкера (сержанта артиллерии) с окладом 67 рублей в год. В 1700 г. из фейерверкеров Вильгельм Геннин был произведен в поручики.

И тут грянуло шведское нашествие. В 1701-1710 годах он на службе в русской армии, и в качестве военного инженера принимал непосредственное участие в Северной войне.

В 1701 году 25-летний поручик Вильгельм Геннин возводил укрепления в Новгороде, крайне важном в замыслах царя стратегическом пункте. После поражения под Нарвой сюда были отведены войска, и Петр начал здесь реформирование своей разгромленной армии: «Шведов дальше Новгорода пустить нельзя. Задержим шведа в Новгороде – к лету соберем, обучим войско сильнее прежнего». И поручик Геннин вместе со всеми ковал в Новгороде будущую Полтавскую викторию.

В 1702 г. Вильгельм Геннин произведен в капитаны, а в 1706 г. – в майоры. Продвигался он по службе честно, все свои чины и звания заслуживал исключительной исполнительностью и инициативностью во множестве полезных практических начинаниях.

В России, где карьера Геннина стремительно пошла в рост, записанный в немецких метриках Георг Вильгельм стал именоваться Вилим Иванович Геннин.

Майор Вилим Геннин особенно отличился в 1710 году при осаде и взятии шведских крепостей Выборг и Кексгольм. И не только в своих прямых обязанностях инженера: так, он принимал участие в переговорах о сдаче Кексгольма и направлялся в крепость в качестве парламентера. По случаю взятия Выборга был награжден 100 рублями, а за Кексгольм – золотой медалью с алмазами и имением (деревней Асила в 60 дворов в отбитом у шведов Кексгольмском уезде). В том же году В. Геннин был произведен в подполковники артиллерии.

И с этого времени деятельность Геннина приобретает небывалый размах.

В 1712 г. он занимался достройкой и оснащением Пушечного литейного двора и пороховых заводов в Санкт-Петербурге.

В сентябре 1713 г. подполковник В.И. Геннин получил первое значительное административное назначение – комендантом Олонецкого края (это нынешняя Карелия) и начальником всех здешних горных заводов. В короткий срок он привел в порядок запущенное хозяйство Петровских заводов, проведя здесь реконструкцию и модернизацию производства. Под его руководством они становятся крупнейшим промышленным чугунолитейным и оружейным комплексом страны. «Чтоб русския люди заводскому делу обучились», организовал на Петровском заводе первую в России горнозаводскую школу, где дворянские и солдатские дети постигали основы металлургиии и инженерного дела.

На олонецких заводах обнаружился и его выдающийся талант организатора металлургического и артиллерийского производства, а также эффективного администратора-управленца. Он положил конец строительству и производству «на глазок», впервые введя на российских горных заводах практику калькуляции (эта схема, лично разработанная Геннином, в основных чертах соответствует современным требованиям). Методы его администрирования были жестки и суровы: прагматичный и неподкупный, Геннин был ярым поборником законности. Полномочия коменданта Олонецкого края, помимо руководства заводами и верфью, распространялись на управление вверенной территории, поддержание правопорядка и отправление правосудия.

В Олонецком крае Вилим Геннин проявил себя еще и в качестве геолога-«рудознатца», открыв несколько месторождений железных руд и решив проблему дефицита железной руды для местного заводского производства. А попутно им были открыты марциальное и кончезерское месторождения минеральной воды. В 1714 г. у источников был основан первый российский курорт «Марциальные воды» с организованным хлопотами В. Геннина санаторием.

За открытие «Марциальных вод», где лечился и Петр I, за отличную работу Олонецких заводов по выполнение военных заказов Вилим Иванович в 1716 г. был пожалован в полковники. А в 1719-м, во время приезда царя в Олонец, получил «портрет его величества с алмазами». И новые царские поручения.

В 1719 г. В. де Геннин был командирован в Европу для обозрения и изучения опыта горных заводов, откуда он привез 16 мастеров и идею внедрить машинное производство в России. А также жену-голландку и своего отца, которого из уважения к заслугам сына пожаловали в майоры от артиллерии.

С июля 1721 по май 1722 года полковник Геннин назначен главным на строительстве Сестрорецкого оружейного завода, параллельно принимая участие в проектировании Волго-Московского канала. В 1722 г. за блестящее выполненные поручения произведен в звание генерал-майора

В том же году Петр отправляет Геннина на Урал. Здесь все его достоинства и таланты оказались востребованными в полной мере.

Упадок, в котором находились в то время уральские (в XVIII в. их называли «сибирские») казенные заводы, беспокоил правительство: в Петербурге были большие планы на Урал, как на главную металлургическую базу страны. Лучшей кандидатуры «для исправления медных и железных заводов», чем мудрый и осторожный Геннин, уже снискавший себе славу «основателя Российских горных заводов», не было.

Назначенный главным директором Сибирских заводов, Геннин сменил на этом посту капитана артиллерии Василия Татищева (будущего известного государственного деятеля и историографа). Генералу Геннину поручалось выяснить причины упадка производства и роль в этом организационно-технических просчетов горного начальника – «для чего Татищев завода не исправил, и отчего они разорены и не в добром действии». А также расследовать конфликт между Татищевым и всемогущим уральским заводчиком Демидовым.

Геннин и Татищев терпеть друг друга не могли. Татищев был уязвлен свои смещением, не исключено, что завидовал опыту, знаниям и высокому рангу нового назначенца – до того в Сибири не было ни одного обладателя генеральского звания. Вилим Иванович тоже был не в восторге от личных качеств Василия Никитича. Но привыкший руководствоваться исключительно «государевым интересом», не позволил себе предвзятого отношения к Татищеву как специалисту. Проведя следствие, генерал Геннин оправдал перед Петром действия своего предшественника: «Татищев сделал возможное для заводов Вашего Величества и пожалуй не имей на него гнева и выведи из печали». А в частном письме к адмиралу Апраксину добавлял: «...я оного Татищева представляю без пристрастия, не из любви или какой интриги или б чьей ради прозбы. Я и сам ево рожи калмыцкой не люблю, но видя ево в деле права и к строению заводов смышлена, разсудительна и прилежна».

Он горячо поддержал план В.Н. Татищева по строительству нового завода-крепости на р. Исеть.

Татищев настаивал, что вместо исправления уже имеющихся казенных уральских заводов для бурно развивавшейся империи выгодней построить новый, крупный завод. Он задумал, и на свой страх и риск даже приступил к осуществлению предприятия, равного которому не бывало еще ни в России, ни в Европе: завода на 200 тысяч пудов железа в год с сопутствующими производствами (стальное, проволочное, жестяное, «дощатого железа»). Без разрешения Бергколлегии, пришедшей в ужас от запрашиваемой сметы,

Оставленный Главным горным начальником на Урале, Вилим Иванович Геннин на основании разработанной им же административной инструкции получил законное разрешение на строительство нового «железоделательного» завода по производству меди и стали. Весной 1723 г. на реке Исеть, по проекту горного начальника и под его непосредственным руководством, началось строительство завода-крепости. Уже 7 ноября 1723 года, в день пуска первой молотовой, состоялось его открытие.

Завод-крепость политично решили назвать Катеринбургом – в честь жены царя Екатерины, а также ее небесной покровительницы Св. Екатерины («по совместительству» еще и заступницы горных ремесел). Первая русская императрица была польщена, и в письме поблагодарила Геннина «за исправление положенного на вас дела, так и за название во имя наше завода новопостроенного».

Не прошло и года, как Геннин докладывал Петру: «Екатеринбургские заводы и все фабрики в действии… также и хлебная мельница и много хором по чертежу». В 1725 г. к сооружениям завода добавился медный монетный двор и фабрики – жестяная, меховая, кузнечная, гранильная. Стали бурно расти различные ремесла, торговые ряды, число жилых дворов достигло 335-ти. В крепости под присмотром Геннина были устроены лаборатория, баня, школа, первый на Урале госпиталь. И вскоре город, центр уральского горного управления, рожденный дерзкой прозорливостью двух верных подданных Петра, зажил полнокровной жизнью.

Это стало началом конца всесильного Демидова. С этого момента именно государственные заводы на Урале начинают играть ключевую роль. Геннин и Татищев вырвали из-под воевод и губернаторов рассыпанные по Уралу заводы, собрали их в кулак и организовали систему управления горнозаводской промышленностью через горные администрации. В их лице государство становится полновластным хозяином на Урале.

Деятельность Вилима Ивановича Геннина на Урале была высоко оценена властями: уже в 1727 году, по случаю коронации императора Петра II, его произвели в генерал-лейтенанты артиллерии. А в 1731 г. он был возведен в кавалеры ордена св. Александра Невского, после чего добавил к своей фамилии дворянскую частицу и стал подписываться «де Геннин».

Стоит сказать, что в грандиозном размахе горного строительства на Урале была окончательно отшлифована его высочайшая управленческая квалификация в области масштабного горного администрирования. Талант инженера, прагматизм и расчетливость организатора производства, эффективность администратора отлично дополняли редкостные личные качества – высокая требовательность к себе и безупречная, неподкупная честность.

Честность его по тем временам была поистине уникальным качеством. Воровство и взяточничество в управленческой среде того времени достигли масштабов разнузданного лихоимства; по словам Геннина, честного управителя на Урале «надобно было в день с фонарем искать».

Непримиримым борцом с коррупцией генерал Геннин выступил сразу же по прибытию на Урал: распорядился с барабанным боем объявить по слободам и заводским поселкам о том, чтобы местные управители «взятков бы брать не дерзали под опасением смертной казни».

Воровство и взяточничество, приравненное им к государственным преступлениям, выжигал каленым железом. Причем иногда в прямом смысле слова: как старший на Урале воинский начальник, Вилим Иванович утверждал приговоры военного суда Тобольского полка (кригсрехта). С той же целью совершенствовал судебное устройство Сибирской губернии: создал в 1723 г. уральский аналог «майорской» следственной канцелярии, откуда расследованные дела поступали на рассмотрение в центральный Преображенский приказ – специализированный суд по государственным преступлениям.

На Урале Вилим Иванович Геннин отслужил 12 лет. В 1734 г. был переведен в Санкт-Петербург, оставив после себя слаженную систему горнозаводского управления, завод-крепость Екатеринбург и 12 новых, «с иголочки», казенных заводов. Один из них, Егошихинский (Ягошихинский) положил начало городу, который спустя 60 лет назовут Пермью. 

(К слову, на смену Геннину заведовать уральскими горными заводами вернули В.Н. Татищева. И первое, что тот сделал – написал на Геннина донос, уличая его во взятке. Но репутация Вилима Ивановича была столь безупречна, что после негласного, чтобы не обидеть старика, расследования интрига Татищева с позором провалилась).

В Санкт-Петербурге Геннин возглавил Главную артиллерийскую канцелярию, стал Пожизненным членом Военной коллегии и начальником порученных ему в «дирекцию и смотрение» оружейных заводов – Сестрорецких и Тульских.

К этому времени он подготовил обширное «Описание уральских и сибирских заводов», рукопись которого преподнес императрице Анне Иоанновне. Но выдающийся труд Вилима Геннина был опубликован в полном объеме только через 200 лет: новым царицам, Анне Иоанновне и занявшей после нее трон Елизавете Петровне, было не до того. И заслуженному, престарелому генералу по их поручению вновь пришлось вернуться к занятиям своей молодости в России – организации фейерверков для придворных праздников.

Умер Вилим Иванович 12 апреля 1750 года, отдав служению России более полувека. Завещал похоронить себя подле жены Фридерики-Луизы, «у Самсония» (первое петербургское кладбище на Выборгской стороне, у церкви св. Сампсония, где хоронили и православных, и иноверцев). Погребение свое настоятельно просил «произвести самым тихим образом... не палить ни из пушек, ни из ружей», что и было исполнено. Могила В.И. Геннина не сохранилась. На месте кладбища в 1928 году был разбит сад им. Карла Маркса, ныне Сампсониевский. 

***

Имя Вильгельма де Геннина почитают в Карелии: в Петрозаводске есть улица его имени, установлены памятный знак и мемориальная доска на Марциальных водах.

Но особенно популярно его имя в уральской столице, где тоже есть улица Вильгельма де Геннина. А в центре Екатеринбурга, на площади Труда, стоят памятником двое: Вильгельм де Геннин и Василий Татищев, основатели города и горнозаводской державы. Два давних недруга, забыв обиды, стоят только что не обнявшись, взирая с высоты на свое творение.

От них двоих вручается и главная награда Екатеринбурга – премия имени В.Н. Татищева и Г.В. Геннина. В культурной жизни Урала сложилась традиция проведения как Татищевских чтений, так и «Геннинских недель».

Популярное «загранично-аристократичное (де Геннин!)» имя тут же подхватил уральский бизнес, превратив его в брэнд. Причем название «Де Геннин» носят здесь исключительно проекты класса люкс, такие, как комфортабельный жилой комплекс или элитная гостиница французского образца – видимо не без умысла еще раз подчеркнуть европейское происхождение основателя уральской столицы. Не отстает и туриндустрия: гостей города встречают и проводят экскурсии по достопримечательностям два персонажа – Хозяйка Медной горы и Вильгельм де Геннин.

Что бы сказал на это суровый генерал? Думается, был бы не против. Говорят, что он знал себе цену, не лишен был здорового, адекватного своим заслугам тщеславия, был в меру ироничен.

И даже сентиментален – тоже в меру. Потому что есть деталь, придающая всей этой истории с основанием Екатеринбурга живые черты. Изначально Геннин назвал город Катаринбург – именно в таком написании он присутствует на ранних картах. Романтичные биографы выдающегося деятеля петровской эпохи склонны усматривать в этом потаенный подарок: делая политес в сторону царствующей особы, Вильгельм де Геннин не мог не слышать в названии нового города имени своей матери. Ее звали Катарина…