«Дед» Морозов – снайпер Волховского фронта

Весной 1942 года на одном из участков Волховского фронта с новым пополнением ожидали снайпера. Когда майору, командиру пехотного батальона, представили прибывшего, он обомлел. Перед ним стоял дряхлый старик с седой бородой, в очках, в гражданской одежде, казалось – он с трудом держал в руках винтовку-трехлинейку. «Снайперская работа накрылась», – пронеслось в голове у командира.

- Сколько же вам лет? – тоскливо вопросил майор.
- Мне 88 лет. Зовут меня Николай Александрович Морозов. Голубчик, вы только не волнуйтесь. Я не мобилизованный, а доброволец-командировочный. Всего на месяц. А сейчас не соблаговолите ли показать позицию, откуда я смогу стрелять. Поблажек не надо, буду воевать на общих основаниях.

«Дед», как его тотчас окрестили в подразделении, к полному изумлению присутствующих легко вскинул на плечо винтовку и бодро зашагал в указанном направлении. Пару дней выбирал себе позицию для стрельбы, колдовал что-то с полученной дальнобойной снайперской винтовкой – и, наконец, залег в засаде. Два часа пролежав в траншее, он нашел свою цель – подкараулил момент, когда на вражеской стороне замелькала фигура офицера, и с одного выстрела уложил врага наповал. 

Бойцы день ото дня поражались своему снайперу: глубокий старик без жалоб сносил тяготы войны – жил в землянке, ел из солдатского котла, бодро ходил без палочки, легко (в случае обстрела) пригибался. Метко стрелял, несмотря на очки, которые не снимал, и с винтовкой обращался, как завзятый фронтовик. Наблюдавшие за его работой однополчане отмечали, как готовясь стрелять, старый снайпер рассчитывал поправки на ветер, на влажность воздуха...

На удивительного деда Морозова приходили посмотреть из других частей, слухи о нем разлетелись по всему фронту. Красноармейцы догадывались, что дед не простой. Но они и представить себе не могли, какого уровня человек достался им в товарищи по оружию – почетный академик, светило мировой науки, автор гениальных трудов, создатель научного центра. Его появление на фронте – это, как если бы в волховских окопах появился, скажем, Жан-Жак Руссо. А еще Николай Морозов был старейшим профессиональным революционером, бомбистом, покушавшимся на царя Александра II...

Он родился на второй год Крымской войны, в 1854 году. Его рождению предшествовала романтическая история: однажды юный ярославский помещик Щепочкин, бывший проездом в своем другом, новгородском имении, влюбился в свою крепостную крестьянку. Он дай ей вольную, женился на ней. Однако церковь не признала этого брака, поэтому их сын Николай стал носить фамилию своей новгородской матери – Морозов.

Отправленный учиться во 2-ю Московскую гимназию, Николай Морозов вскоре был изгнан оттуда за неуспеваемость и не посещаемость: гимназист охотнее бегал вольнослушателем на медицинский факультет Московского университета. Неудавшийся гимназист вскоре с жаром влился в революционное движение.

Сначала это был народнический кружок «чайковцев», с «хождением в народ» с пропагандой социалистических идей среди крестьян центральных губерний. Затем Николай вступил в наисерьезнейшую революцинную организацию «Земля и воля», а после ее раскола стал одним из организаторов «Народной воли», причем ее радикальной части, считавшей террор основным методом революционной борьбы. Николай Морозов стал признанным боевиком-бомбистом, в совершенстве знал подрывное дело, готовил взрыв царского поезда на Московско-Курской ж.-д. Был в числе тех, кто планировал состоявшееся 1 марта 1881 года покушение и убийство императора Александра II. 

Опасаясь ареста, он выехал за границу, где познакомился с Карлом Марксом, стал посредником между «Народной волей» и русской политической эмиграцией. В 1882 году при попытке нелегально вернуться в Россию был арестован и угодил под «процесс 20-ти» по делу 1 марта. Приговор суда был суров: вечная каторга, замененная на пожизненное заключение.

Последующие 23 года Николай Морозов провел в одиночном заключении – сначала в Алексеевском равелине Петропавловки, потом в застенках Шлиссельбургской крепости. Он не сошел с ума, не покончил жизнь самоубийством, даже победил туберкулез, развившийся у него от содержания в каземате – благодаря придуманной им системе специальной гимнастики. За решеткой террорист Морозов не терял времени даром. Он занялся самообразованием и с головой погрузился в науку. Самостоятельно выучил 11 языков (французский, английский, итальянский, немецкий, испанский, латинский, древнееврейский, греческий, древнеславянский, украинский и польский). Его занимали вопросы мироздания, а потому Николай Морозов серьезно занялся физикой, химией и астрономией, увлекся также математикой, философией, политэкономией. Для души писал мемуары, стихи, фантастические рассказы.

Когда после революции 1905 года последовала амнистия для политзаключенных, Морозов вышел на свободу с 26-ю томами своих рукописей и совершенно другим человеком. В 20 век он вступил не революционером, в «эволюционером», с убеждением, что не революция и террор, а именно наука изменит окружающий мир.

Круг научных интересов Н.А. Морозова был необычайно широк. Потрясающе образованный, работоспособный и творчески вдохновенный, он являл собой исключительный пример ученого-универсала, русского энциклопедиста. Написал множество книг и статей по астрономии, космогонии, физике, химии, биологии, математике, геофизике, метеорологии, воздухоплаванию, авиации, истории, философии, политической экономии, языкознанию. 

Николай Морозов относился к тому типу ученых, что бросают вызов научному миру постулатов и аксиом: его научные идеи и труды отличали смелость и оригинальность мысли. В области физики Николай Александрович, например, оспаривал «Теорию относительности». Предложил новую версию хронологии древней истории – на основе летописных свидетельств астрономических явлений и своих астрономических расчетов (так что потрясшая нас в 1980-х гг. «новая хронология» Фоменко и Носовского, теория радикального пересмотра всемирной истории, как оказалось, отнюдь не нова!).

Октябрьскую революцию Николай Александрович встретил одобрительно. Но открыто критиковал Ленина за политику террора в отношении буржуазии, призывал к сотрудничеству с ней, выступал за мягкую национализацию промышленности. Большевики его не тронули: он был шлиссельбуржец – в революционной среде это было звание, приравненное к «заслуженному революционеру» и ордену Знак Почета. К тому же, в двадцатых годах XX века во всем мире не было научных светил, равных Морозову по авторитету и объему исследований в области физики и химии. Ученому даже оставили его родовое имение Борок в Мологском уезде Ярославской губернии.

В 1918 году Н.А. Морозов был единогласно избран директором одного из крупнейших тогда научных центров страны – Естественно-научного института им. П.Ф. Лесгафта. Здесь развивались не только общепризнанные естественные, медицинские, гуманитарные и общественные науки, но и не имевшие научных кафедр генетика, микробиология, зоопсихология, электрофизиология, космология, планетология, физическая химия, биологическая физика. 

Особым пристрастием Морозова-человека и Морозова-ученого была «небесная сфера»: теоретический космос, астрономия, практическая авиация. 20 век виделся ему «веком окрыленного человечества».

Еще в 1910 году (а ему под 60!), Николай Александрович отважился на полет на аэроплане. Прокладывая новые пути в аэронавтике, совершал полеты на воздушных шарах. Не стоит и говорить, с каким риском были связаны эти полеты на несовершенных тогдашних летательных аппаратах. Однажды, при перелете Петербург-Вологда, воздушный шар с Морозовым «на борту» упал прямо перед мчащимся поездом. От взрыва гремучей смеси водорода спасло чудо и мастерство машиниста, сумевшего резко затормозить состав. А еще Николай Морозов стал для современников «певцом героев воздушного океана» – написал первую в мире (!!!) «Песню летчиков», очень популярную вплоть до середины 20-х годов.

Активный пропагандист авиации, воздухоплавания и космонавтики, Н.А. Морозов был избран председателем Русского астрономического общества и Русского общества любителей мироведения, почетным пожизненным членом Британской астрономической ассоциации, почетным членом и председателем Русской секции Французского астрономического общества. Он создал принципиально новую науку – звездно-галактическую метеорологию. Задолго до Э. Ферми и других иностранных ученых Николай Александрович разработал теорию космического (или межзвездного) магнитного поля слабой напряженности, представляющую исключительную ценность для практического звездоплавания. Именно Н.А. Морозов создал первый в мире высотный герметический авиационный костюм – прообраз современного космического скафандра. Он же изобрел спасательный экваториальный пояс – он позволяет автоматически превратить верхнюю часть воздушного шара в парашют и обеспечить плавный спуск гондолы или кабины на землю.

После революции Н.А. Морозову, как активному пропагандисту авиации, Реввоенсовет республики поручил возглавить общественную деятельность по воссозданию и развитию Красного Воздушного Флота. И пожилой ученый, не переставая ни на минуту заниматься наукой, превратился в государственного деятеля-организатора. Под его руководством было создано Общество друзей Воздушного Флота. В своей программной речи Николай Александрович обозначил его задачи: разработать строго научный план гармонического развития всех видов и родов авиации и воздухоплавания. И «думать о будущем»: «мы должны научиться видеть и, главное, понимать то, что сейчас, по мнению многих, принадлежит к разряду изящной литературы или даже – к области чистой фантазии… Так, по моему глубочайшему убеждению, наше Общество должно уделить особое внимание реактивным летательным аппаратам – ракетным аэропланам и внеземным ракетам для межпланетных сообщений. О полетах к Луне и планетам Солнечной системы мечтали прекрасные русские люди – Сергей Астраков, Николай Кибальчич. Теперь над проблемами реактивной авиации и межзвездных и межпланетных путешествий успешно работает в Калуге наш великий соотечественник Константин Эдуардович Циолковский. Обретение крыльев – ступень на длинном пути к звездам. Двадцатый век будет веком окрыленного человечества, и люди Российской Земли проложат дорогу к звездам!». 

Стоит сказать, что из возглавляемой Морозовым авиасекции Осоавиахима вышел и начал свой славный путь в науку основоположник практической космонавтики Сергей Павлович Королев. И на сегодняшний день практически все «космические» наработки и выводы Н.А. Морозова стали реальностью.

В предвоенные годы ученый-универсал, почетный член Академии наук СССР, проводил в своей прежней фамильной усадьбе Борок на Ярославщине, где специально для него была построена обсерватория. На ее базе в 1939 году был создан крупный научный геофизический центр (ныне Геофизическая лаборатория «Борок» РАН). А в том же 1939-м неугомонный Николай Морозов вновь поразил родных и знакомых – 85-летний ученый записался в оборонное общество ОСОАВИАХИМ на снайперские курсы, успешно закончил их и регулярно тренировался в стрельбе!

22 июня 1941 года, в первые же часы, когда объявили о нападении Германии, академик Николай Александрович Морозов потребовал отправить его на фронт. Ему, естественно, отказали, но Морозов не успокоился. Он буквально бомбардировал военкома письменными заявлениями и телефонными звонками, подчеркивая, что, несмотря на почтенный возраст и очки, отлично стреляет из винтовки. Когда и это не возымело действия, в ход пошли хитрость, шантаж и угрозы. Он явился в военкомат с заявлением об изобретении им конструкции нового телескопического прицела, который должен быть испытан исключительно в боевых условиях. И если его не пустят на передовую, он обратится в Москву к самому товарищу Сталину! Весной 1942-го под напором и натиском старого академика военные сдались. Но предупредили: ввиду почтенного возраста на фронт он отправляется в качестве добровольца-командированного, а срок этой командировки – один месяц.

Так заслуженный академик оказался действующим снайпером на Волховском фронте. Вскоре на его снайперском счету был десяток убитых гитлеровцев. 

Его стрелковое мастерство не преминули отметить и немцы. Поняв, что на этом участке передовой действует очень хороший снайпер, они после каждого его удачного выстрела повадились накрывать предполагаемые места укрытия усиленным артиллерийским и минометным обстрелом. И хотя вражеские пули и осколки академика, к счастью, миновали, обеспокоенное военное руководство поспешило убрать Морозова с Волховского фронта назад, умоляя сосредоточиться на научной работе. Академик бурно протестовал, еще несколько месяцев буянил, требуя снова отправить его сражаться на передовую простым снайпером, но потом успокоился.

В годы Великой Отечественной войны Николай Александрович Морозов много работал на отечественную военную авиацию. Его метеорологические таблицы, составленные с учетом влияний Солнца, Луны и Галактического Космоса на земную погоду, помогали нашим летчикам водить бомбардировщики, истребители и штурмовики в самых сложных погодных условиях. Занимался вопросами противохимической обороны. 

В 1944 году ученый был награжден медалью «За оборону Ленинграда» и орденом Ленина. А 9 мая 1945 года он отправил в адрес Сталина письмо-поздравление, в котором написал: «Я все-таки поквитался с фашистами за ленинградцев, жаль, что мало. И я счастлив, что дожил до Победы над германским фашизмом».

Почетный академик Николай Александрович Морозов скончался 30 июля 1946 года, в возрасте 92-х лет, в своем родовом доме в поселке Борок Некоузского района Ярославской области. Он умирал в жаркую летнюю ночь. За несколько часов до смерти попросил перенести себя поближе к окну – попрощаться со звездами…
____________________________

Плывет морями Зодиака малая планета Морозовия, открытая в 1932 году астрономами Пулковской обсерватории, а на оборотной стороне Луны, изученной советскими автоматическими космическими станциями, «обосновался» кратер Морозова.

А на Земле живет память о феномене русской истории, удивительном человеке с фантастической биографией – сейчас даже не верится, что такие люди, как Морозов, вообще могли существовать… Память о величайшем и дерзновенном ученом, отгадчике тайн, звездочете и поэте. Бойце Волховского фронта, самом старом участнике Великой Отечественной – не подлежавшем призыву, но отчаянно рвавшемся на фронт и добившемся своего…