«Попроси за меня у Всевышнего!»

В конце сентября 1854 года военные действия в ходе Крымской войны достигли своей кульминации: началась оборона Севастополя, главной базы Черноморского флота. Почти год Англия и Франция, вместе взятые, ничего не могли сделать с осажденным городом: 349 дней защитники Севастополя отбивали атаки, их мужество и стойкость изумляли даже врагов. Все это время рядом с защитниками Севастополя были сестры милосердия – именно здесь, впервые в истории отечественной и зарубежной медицины, к уходу за ранеными в ходе боевых действий были привлечены женщины, и родилась профессия фронтовой медсестры.

Среди этих первых прославленных русских сестер милосердия, восхищавших современников своим жертвенным подвигом, была новгородка Елизавета Петровна Карцова.

Старинная фотография 1860-х годов сохранила нам ее облик: скромная, усталая женщина в форме общины православного сестричества – коричневом платье с белыми накрахмаленными обшлагами, белом накрахмаленном чепчике на гладкой прическе, белом фартуке с карманами и наперсным золотым продолговатым крестом на широкой голубой ленте. На груди – серебряная медаль на Георгиевской ленте «За защиту Севастополя 1854-1855». И подпись: Елизавета Петровна Карцова. Одна из лучших русских женщин, всю свою жизнь, посвятившая страждущим. Одна из первых русских сестер милосердия, вступившая на этот путь в самом его начале, когда сестринское движение в России только зарождалось. Наша землячка, происходившая из дворян Новгородской губернии.

Исторический контекст. Род Карцовых старинный, известный с 16 века. По одной из родословных легенд,  прародителем его был новгородец Борис Иванович – крещеный в православие татарский мурза Бармес Юшманович. За его верную службу Ивану Грозному царь Федор Иоаннович даровал роду Карцовых ряд земель в Тверской, Костромской и Ярославской губерниях в дополнение к уже имевшимся новгородским землям. Как свидетельствует «Общий гербовник Российской империи», Карцовы «служили Российскому престолу разные дворянские службы и жалованы были в других городах поместями».

Елизавета Петровна родилась в 1823 году в одном из поместий Карцовых, в селении Заречье Старорусского уезда Новгородской губернии. Ее отцом был Петр Кондратьевич Карцов – адмирал, участник легендарной Чесменской морской битвы, сенатор, член Государственного совета, директор Морского кадетского корпуса – ему наш флот обязан целой плеядой образованных и талантливых моряков. Это был в высшей степени замечательный человек. Внешне суровый и сухой, он имел чрезвычайно доброе сердце, был справедлив до самоотвержения – настолько, что зачастую рисковал своей собственной карьерой, отстаивая невинного.

Елизавета и ее братья, Павел и Александр, были поздними детьми боевого адмирала. Они были подростками, когда умер отец. Но он успел заложить в них привычку к дисциплине и каждодневному труду, привить нравственные начала на основе религиозных, чувство долга и высокие идеалы служения Отечеству. Оба сына адмирала Карцова после окончания кадетских корпусов, в том числе Новгородского, стали прославленными военными, дослужились до генералов от инфантерии, их имена занесены во все значимые российские военно-исторические энциклопедии.

Нет ничего удивительного, что выросшая в такой атмосфере Елизавета Карцова тоже искала пути применения своих женских сил для общественной пользы. Еще в юности она увлеклась идеями известного хирурга и педагога Николая Ивановича Пирогова по вопросам женской эмансипации и роли женщины в развитии общества. Его книга «Идеал женщины» стала для девушки настольной: никогда не издававшаяся книга ходила по России в списках, и пылкая Елизавета Карцова, подобно многим другим, переписала ее для себя.

Она даже и представить себе не могла, что судьба подарит ей не только встречу с кумиром юности, а сделает ее соратницей и верной помощницей Пирогова на полях сражений…

В октябре 1853 года началась Крымская война, в которой Россия в одиночку противостояла англо-франко-турецкой коалиции. В сегодняшней исторической памяти Крымская кампания осталась войной, позорно проигранной. Но наши армия и флот в сражениях этой войны покрыли себя такой неувядаемой славой, что благодаря доблести, стойкости и самоотверженности русских войск, героизму и мужеству русского солдата Крымская война вписана славной страницей в ратную историю Отечества.

Для современников Елизаветы Карцовой, особенно пылкой молодежи, это было время, овеянное легендарной славой обороны Севастополя в 1854-1855 годах. Вся Россия, затаив дыхание, следила за военными сводками, сопереживала бедствиям на театре военных действий. И чуткая Елизавета Карцова, с ее обостренным чувством сострадания, искренним желанием сердечного и деятельного участия в облегчении участи сражавшихся воинов, не желает оставаться в стороне. По призыву великой княгини Елены Павловны 27 ноября 1854 года она вступила в только что созданную Крестовоздвиженскую общину сестер милосердия, готовившую их для отправки на фронт.

Исторический контекст. Крымская война предоставила патриотически настроенным девушкам и женщинам возможность реализовать свой гражданский порыв. Именно во время Крымской кампании была организована служба профессиональных медсестер – сестер милосердия, способных оказывать квалифицированную помощь непосредственно на театре военных действий.
У истоков общественного движения милосердия к воину стояли две выдающиеся женщины противоборствующих стран – англичанка Флоренс Найтингейл и великая княгиня Елена Павловна, которые одновременно протянули руки к проливавшим кровь на поле брани. В начале 1855 года Ф. Найтингейл вместе со своими помощницами, среди которых были монахини и сестры милосердия, отправилась в полевые госпитали сначала в Турцию, а затем в Крым. Но первыми на боевых в позициях в Крыму появились русские сестры милосердия…

Великая княгиня Елена Павловна (вдова Михаила Павловича, младшего брата Николая I), неутомимая благотворительница, попечительница больниц, школ, приютов для сирот и беспризорных, бесплатных столовых для неимущих, в первые дни героической обороны Севастополя в сентябре 1854-го начала свою деятельность по созданию организованной женской помощи больным и раненым воинам. Нужно было спешить: раненые защитники Севастополя умирали, не получив своевременно медицинскую помощь, не хватало рук, госпитали под обстрелом врага разрушались. Уже 5 ноября 1854 года по инициативе великой княгини в Санкт-Петербурге была открыта «Крестовоздвиженская община сестер попечения о раненых и больных» – первое в мире женское медицинское формирование по оказанию помощи раненым во время войны, ставшее прообразом будущих организаций Красного Креста.

К реализации своей идеи великая княгиня привлекла знаменитого врача Николая Ивановича Пирогова. Пирогов, видевший дотоле женскую службу в госпиталях и больницах, изумился – «еще нигде не было испробовано посылать женщин на поле битвы». Но глубоко уважая деятельность Елены Павловны, доверился ей, считая, «если что можно сделать хорошего, то именно через нее». Вдохновленный идеей создания организованной женской медицинской помощи в условиях фронта, Пирогов принял самое горячее участие в становлении Крестовоздвиженской общины: написал ее Устав и разработал программу 2-3 месячной подготовки сестер в Петербурге. Елена Павловна обратилась с воззванием «Ко всем русским женщинам, не связанным обязательствами семейными, желающим принести свою долю жертвы и добра… Отчизне», желающим принять на себя высокие и трудные обязанности сестер милосердия в перевязочных пунктах и подвижных лазаретах Севастополя. История сестринского движения в России началась..

Елизавета Петровна Карцова, всем сердцем откликнувшаяся на этот призыв, в качестве сестры милосердия Крестовоздвиженской общины в сентябре 1855 года отправилась с отрядом сестер в Крым. Там уже почти год, с ноября 1854-го, трудился первый отряд из 28 сестер. Всех прибывающих в Севастополь встречали орудийный грохот, кровь ручьями, ядовитая вонь гангренозных бараков и великий Пирогов в облепленных грязью сапогах и старой солдатской шинелишке, из-под которой выглядывала ветхая красная фуфайка: «Завтра в восемь утра на дежурство, сударыни!».

Пирогов руководил всем госпитальным делом во время Крымской войны, был главным хирургом осажденного Севастополя. Оперируя здесь раненых, он первый в истории русской медицины использовал гипсовую повязку и наркоз, спас множество раненых от ампутации конечностей и от болевого шока. Из его нововведений потом выросла целая наука – военно-полевая хирургия. Прибывшим сестрам милосердия из его подопечной Крестовоздвиженской общины Пирогов был благодарен до чрезвычайности: в госпиталях не хватало рук. Он лично руководил работой сестер в Крыму; сразу же по их прибытии ввел специализацию, разделив их на сестер – перевязочных, аптекарш и хозяек. Впоследствии он выделил группу транспортных сестер, которые должны были сопровождать раненых в пути. Для всех Пироговым были составлены четкие инструкции с подробным изложением всех их обязанностей. Под его руководством сестры милосердия работали в перевязочных и операционных, ухаживали за ранеными в палатах, приготовляли лекарства в аптеках. Более того, именно им Пирогов поручил весь надзор за госпиталями. Сестры беспощадно пресекали злоупотребления: ревизовали аптеки, в госпитальных кухнях отмеряли по норме продукты (и запечатывали котлы, уберегая немногое от воровских рук), обнаруживали на складах «затерянные» палатки, «позабытые» одеяла, «списанные» матрацы. Сестры сопровождали транспорт, вывозивший раненых из Севастополя, шли долгие версты пешком за санитарными фурами. Сам «неутомимо работавший, живой, одушевленный и возбуждающий в других одушевление и ревность к труду», Пирогов исключительно заботился о своих сестрах милосердия – написал для них обращение «для прочтения и исполнения», в котором требовал, чтобы они следили за своим здоровьем, вовремя питались, учил, как уберечься от заразных болезней.

Елизавета Петровна Карцова, как писал священник С.К. Махаев в своей книге «Подвижницы милосердия, «вся, сгорая жаждой подвига, вся отдавшись новому для нее делу помощи страждущим, быстро изучила его под руководством знаменитого Пирогова, сразу угадавшего, какое огромное любящее сердце бьется в груди этой самоотверженной женщины».

Она стала одной из трех его ближайших и наиболее деятельных помощниц, наряду со старшими сестрами милосердия Екатериной Михайловной Бакуниной и Екатериной Александровной Хитрово. «Третья значительная личность Общины, сумевшая обратить обязанность сестры в духовное призвание жизни» – так отзывался о Карцовой Николай Иванович Пирогов. В октябре 1855 года он писал жене: «Я принялся с энергией за Общину… Всякий вечер до первого часа я провожу с Хитровой, Бакуниной и Карцевой – три столба Общины… Е.П. Карцева, хотя моложе и неопытнее Хитрово и Бакуниной, притом она молчаливого и тихого нрава, показала, однако, что у нее много такта, последовательности и особенной самостоятельности в исполнении взятых на себя обязанностей. Попечение о больных, надсмотр и контроль госпитальной прислуги ведены были этими тремя личностями с такою бдительностью и энергией, что их действия невольно повлияли на всех членов госпитальной администрации, и все отношения к общине существенно изменились…».

Оценив по достоинству личность и деловитость Елизаветы Петровны, Пирогов направил ее старшей сестрой главного отряда в Симферополь. Отряд состоял из 28 дежурных сестер в двух госпиталях Симферополя, куда были перевезены тяжелораненые и ампутированные из симферопольских лазаретов и бараков, переполненных после штурма Малахова кургана. Пирогов писал об этих днях: «Карцева принялась совестливо за дело, и мы в семь дней так поставили запущенный госпиталь на ногу, что теперь не узнаешь… Карцева просто неутомима, день и ночь в госпитале; и варит для больных, и перевязывает, и сама делает все, и всякий день от меня выходит с новыми распоряжениями. Несмотря на то,  что мала ростом, так славно работает в госпитале, что любо смотреть». Все любили Елизавету Петровну. «Истинная мать родная» – так часто отзывались о ней больные и сестры.

Осенью 1855 года после окончания университета в Крым приехал Сергей Петрович Боткин (будущий знаменитый врач, ученый с мировым именем профессор). Вместе с группой молодых врачей начал работать в тифозных бараках. Уход за больными здесь осуществляли сестры под руководством Карцовой. То было распоряжение Пирогова: «Я заботился, на сколько мог, с пользой распределить сестер с молодыми врачами по разным лазаретам… Е.П. Карцеву с Боткиным и еще несколько молодых врачей я занял в бараках, лежащих вне города. Это был лучший период существования общины во всей ее истории…».^. Работая в тифозных бараках, ежедневно соприкасаясь с больными, Елизавета Петровна тоже заболела тифом, но, слава Богу, все обошлось...

Невозможно даже представить всю тяжесть труда сестер милосердия. Они работали по 20 часов в сутки, невзирая на ужасные условия передовой, постоянные артобстрелы, холеру и тиф, уносившие тысячами защитников Севастополя. В солдатских сапогах, утопая в грязи, обходили сестры одну за другой намокшие палатки и, стоя на коленях в грязи и крови, делали перевязки, кормили, поили раненых. Их поступало ежедневно от 500 до 3000 человек. «Норма» одной дежурной сестры составляла до 200 тяжело- или до 400 легкораненых.

Сохранилось описание одной из сестер первого дня ее работы в Севастополе. Наутро после приезда она была отправлена в госпиталь при третьем бастионе. Туда прибыло 45 тяжелораненых. Перевязывали их под обстрелом; несколько бомб угодило в здание. Доктор позвал сестру помогать при ампутации; хлороформа было мало; раненый проснулся на столе и страшно закричал; сестра положила ему на лоб руку, и он утих, словно получил наркоз. А с бастиона все доставляли изувеченных солдат и матросов. После нескольких операций ее послали в кухню за обедом. Она принесла миски с кашей и стала кормить раненых. Пока ходила к котлам за новой порцией, ядро пробило потолок и разорвало четырех человек. Забежала переодеться в недальний домик, куда определили ее на жительство, увидела в стене брешь от прямого попадания снаряда; в соседней комнате лежали женщина и трое детей – все убитые. Вернулась на бастион, до поздней ночи перетаскивала раненых в безопасное место, раз двадцать карабкалась в гору под дождем, по скользкой тропе; жидкая по колено грязь кипела от падавших бомб…

Само их присутствие, чуткое отношение и доброта облегчали страдания людей. Об этом замечательно написал Л.Н. Толстой в «Севастопольских рассказах»: «Сестры, со спокойными лицами и с выражением не того пустого женского болезненно-слезливого сострадания, а деятельного практического участия, то там, то сям, шагая через раненых, с лекарствами, с водой, бинтами, корпией мелькали между окровавленными шинелями и рубахами». Неукоснительное правило: всегда и при всех обстоятельствах работать в форме – было наполнено глубоким смыслом. Сестра в форме православного сестричества с наперсным крестом олицетворяла служение долгу, профессиональную помощь и христианское утешение. Именно к ней обращались с мольбой: «Попроси за меня у Всевышнего!» – и с надеждой на скорейшее выздоровление, и уходящие в вечность...

В память о подвиге русских сестер милосердия в Крымской войне Н.И. Пирогов написал «Исторический обзор действий Крестовоздвиженской общины сестер попечения о раненых и больных в военных госпиталях в Крыму и Херсонской губернии с 1 декабря 1854 по 1 декабря 1856 года». Заканчивается обзор словами: «Действия ее сестер, изложенные здесь без всякого пристрастия правдолюбивыми очевидцами, заслуживают остаться в памяти современников». Эта небольшая книжица – памятник надежной, бесстрашной и неутомимой «пироговской» армии сестер, принесших на бастионы и в траншеи Севастополя высокий подвиг служения людям. И заплативших за это служение дорогой ценой: каждая четвертая сестра милосердия из приехавших в Крым нашла там свою гибель.

В этом строго документальном обзоре Пироговым отмечена исключительно добросовестная и ответственная работа старшей сестры милосердия Елизаветы Петровны Карцовой.

Она трудилась в Крыму по июль 1856 года. За свое самоотверженное сестринское служение была удостоена медали «За защиту Севастополя» – по царскому указу 1855 года о праве на эту медаль женщин, «которые несли службу в госпиталях или во время обороны Севастополя и оказали особенные услуги».

После Крымской войны Е.П. Карцова продолжала работать старшей сестрой (помощницей настоятельницы) Крестовоздвиженской общины, а в 1860 году на целых семь возглавила ее. В годы ее руководства к обязанностям сестер общины прибавилось дежурство в военных госпиталях, и Пирогов горячо рекомендовал: «Если община будет наконец введена в военные петербургские госпитали, то я бы советовал поручить их непременно Елизавете Петровне, – никому другому…». Под ее руководством выросла большая группа образованных и преданных своему делу сестер милосердия.

Однако вскоре Елизавета Петровна Карцова вынуждена была покинуть ставшую ей дорогой общину. Возникли идейные разногласия с патронессой, великой княгиней Еленой Павловной, пытавшейся превратить Крестовоздвиженское сестричество в религиозный орден, с чем Карцова не была согласна категорически. Уйдя из общины, в 1867 году Елизавета Петровна поступила в московскую Лепешкинскую лечебницу «для чернорабочих», содержавшуюся на средства семьи Мосоловых, в которой проработала до 1870 года.

А в конце 1870 года ее пригласили в столицу, в Петербург – возглавить в качестве сестры-настоятельницы новую Свято-Георгиевскую общину сестер милосердия. Она была учреждена по инициативе графини Елизаветы Николаевны Гейден, председательницы 5-го комитета Санкт-Петербургского комитета Общества попечения о больных и раненых воинах (с 1879 – Российское общество Красного Креста, РОКК). На кандидатуре Карцовой настоял С. П. Боткин, заведовавший здесь медчастью: он хорошо помнил ее энергичность и самоотверженность по совместной работе в госпиталях Симферополя.

Община сестер милосердия св. Георгия под покровительством цесаревны Марии Федоровны, супруги будущего императора Александра III, стала первой в Петербурге общиной сестер милосердия, созданной в ведении Российского общества Красного Креста, и первой сестринской общиной, основанной в мирное время именно для попечения о раненых и больных воинах. Главной задачей Общины было «создание кадра образцовой сестры милосердия», которая была в случае войны способна облегчить страдания раненых на поле битвы, а в мирное время противостояла бы бедствиям от антисанитарии, ежедневных болезней и эпидемий.

Георгиевская община начала свою деятельность 26 ноября 1870 года в одной из беднейших частей города, среди беднейшего населения Петербургской и Выборгской сторон столицы – «для высокоблаготворительного дела доставления возможности нуждающимся классам пользоваться лечением и уходом бесплатно». Помимо лечебной помощи, в цели общины входило и благотворительное социальное служение: «Наше маленькое учреждение – такая среда, куда стекается теперь немалое число больных, для которых доброе слово, указание, сочувствие, маленькая поддержка весьма важны. Ободрить, расспросить, походатайствовать: старушку ли определить в богадельню, ребенка ли поместить в детскую больницу, придумать работу нуждающемуся в ней, снабдить мясною пищей на несколько дней истощенного, грамотку подарить ребенку, который хотел бы учиться, да книг не имеет, навестить на квартире несчастных, чтобы удостовериться в их положении - вот разнообразные милости, которые можно оказать приходящим за врачебным пособием в Общину» (Из Устава Георгиевской Общины).

Карцова с увлечением отнеслась к новому делу. Начинала она с пятью сестрами Крестовоздвиженской общины, но постепенно собрала вокруг себя таких же самоотверженных, способных тружениц-сестер, как она сама,

В Общине была устроена больничка на 10 коек с аптекой, где бедным больным предоставлялись бесплатные лекарства; был организован амбулаторный прием приходящих больных, большинство из которых составляли рабочие предприятий Петроградской и Выборгской сторон. В 1873 году было открыто отделение для призрения сирот и детей, родители которых проходили стационарное лечение в больнице Общины. При Общине была открыта школа фельдшериц с 3-летним курсом обучения, давшая стране немало грамотных представителей среднего медперсонала. Карцова при помощи Боткина привлекала в школу лучшие медицинские силы: так, здесь преподавал и принимал экзамены у фельдшериц сам Н.В. Склифосовский, прославленный хирург и ученый, доктор медицины. 

Под руководством Елизаветы Петровны Карцовой Свято-Георгиевская община стала образцовым медицинским учреждением, крупнейшей и по числу сестер и по масштабам лечебной деятельности. Ни годы, ни ослабевавшие силы ничуть не удерживали Елизавету Петровну от ее тяжелых трудов – она работала наравне с другими сестрами, всех увлекала своим личным примером.

Более того: настоятельнице Свято-Георгиевской общины, уже пожилой Елизавете Петровне еще дважды довелось трудиться на полях сражений Балканских войн 1870-х гг.

В декабре 1875 года снаряженный отряд сестер Георгиевской общины под руководством Е.П. Карцовой выехал в зону военных действий в Черногорию, сражавшуюся с турками. Она и ее сестры так самоотверженно ухаживали за ранеными черногорцами, что снискали их искреннюю любовь и благодарность. Особое восхищение у отважных черногорцев вызывала Карцова: глубоким уважением прониклись их сердца к этой маленькой, внешне слабой и болезненной женщине, отважно и мужественно исполнявшей свой сестринский долг. Они называли ее «черногорской майкой» (матерью). Когда отряд сестер Общины покидал Черногорию, князь Черногорский выразил сердечную признательность своего народа самоотверженной русской сестре милосердия такими словами: «В ту минуту, когда Вы возвращаетесь на родину, радуюсь, что могу быть относительно Вас и Ваших любезных и преданных сотрудниц, истолкователем благодарности всей страны, особенно же раненых и больных, которые благословляют благодетельные руки, успокоившие их страдания». А на проводах в госпитале один из раненых попросил от имени всех: «Мать, ты завтра уезжаешь: когда доедешь до Катарро, сними свой портрет и пришли его нам: мы повесим его в госпитале, чтобы все видели, какой была черногорская мать».

Таким же великим делом самоотверженности и христианской любви была и деятельность Елизаветы Петровны во время Русско-турецкой войны.

В апреле 1877 года Россия, откликнувшись на мольбы Болгарии, восставшей против 500-летнего османского ига, объявила войну Турции. И уже в мае неутомимая Карцова снова отправилась на фронт во главе отряда сестер милосердия Общины Св. Георгия Российского Красного Креста. Сначала они действовали на этапах вдоль румынской железной дороги, обеспечивая прием раненых с санитарных поездов. Затем, следуя за русскими войсками, отряд Карцовой совершает вместе с русской армией весь поход за Дунай через Балканские горы, преодолевает Шипкинский перевал, трудится в Андрианополе и Филипполе, а затем был путь от Плевны до Сан-Стефано. Сестрами общины была оказана помощь около 40 000 больных и раненых.

Это был первый отряд сестер милосердия, допущенный на передовые позиции, получивший разрешение работать под огнем неприятеля.

Во время боев на Шипке через их руки прошло около 3000 раненых. У осажденной Плевны сестры общины Святого Георгия работали в подвижном полевом лазарете 5-й пехотной дивизии в непосредственной близости от боевых действий. После неудачного третьего штурма крепости лазарет был буквально завален ранеными, которые приходили и приползали с поля боя. Они тысячами лежали на соломе у медицинских шатров, ожидая помощи. Врачи и сестры работали сутками…

Родной брат Елизаветы Петровны, П.П. Карцов, командовавший в Русско-турецкую войну  3-й пехотной дивизией, не видевший сестру два года, навестил ее в госпитале. Вот как вспоминает он об этой встрече в своих мемуарах:

«Чтобы войти в шатер, нужно было пробираться между рядами лежавших раненых. Внутренность шатра представляла ужасающее зрелище. Вскрикивания, стоны, хрипение, бред – все это смешалось в какой-то раздирающий душу гул. Посредине шатра стояла высокая фигура солдата, в шинели и амуниции <...> Опаленное лицо его казалось черным; только левая содранная щека висела вместе с выбитым глазом, а на ее месте зияла черно-красная яма. В конце шатра несколько докторов, без сюртуков, суетились с засученными рукавами возле столов, на которых лежали голые люди, а вокруг пахло кровью и хлороформом. У одного ампутируемого стояла моя сестра. Увидев меня, она быстро подошла и, целуя, проговорила: «Здравствуй и, ради Бога, уходи скорее. Теперь, видишь, некогда слова сказать. Приходи после, когда управимся». Поспешив на воздух, мне страшно было оглянуться. Из шатров ежеминутно выносили умерших, клали тут же ряды трупов, покрытых простынями и шинелями»…

Внешне слабенькая и тщедушная, Елизавета Петровна обладала огромным запасом нравственных сил. Всюду она была первой работницей: не только устраивала все дело помощи раненым, но и трудилась лично, перевязывала раны, ласковым словом утешала страждущих, напутствовала умирающих. Маленькая мужественная немолодая женщина  стоически переносила тяготы войны, физически тяжелый труд, каждодневные лишения, отсутствие быта, грязь, холод и смерть.

Вот в каких условиях застал сестринский отряд Карцовой в Боготе Н.И. Пирогов, объезжавший подведомственные лазареты и военно-временные больницы (пожилой, 67-летний, он согласился возглавить медицину во время Русско-турецкой войны по личной просьбе царя, обратившемуся к Пирогову как к «несравненному хирургу и лучшему организатору медицинской службы на фронте»):

«Весь госпиталь раскинут на вспаханном поле: и потому – грязь непроходимая… Зимой со всех сторон занесены палатки госпиталя. Сестры сильно перезябли, они помещаются доселе в юртах – дырявые стены юрт дают свободный ход всем четырем ветрам, дождь и снег проскользают постоянно неожиданными гостями. Пол промерзший; а после полудня или после топки – грязь и слякоть. К утру юрты так стынут, что нужно отогреть заледеневшие сапоги прежде, чем надеть их. Если ночью была вьюга, то платья выгребают из-под снега и тут же надевают их. Одна из сестер слегка отморозила себе ноги. Все эти невзгоды переносятся пока бодро и весело... Серьезно больных нет, но прихварывают постоянно. Старушка (Карцева) переносит пока войну геройски».

Только после личного доклада Н.И. Пирогова главнокомандующему в палатку Елизавете Петровне поставили одну железную печку.

Ни одной жалобы на эти ужасы не найдем мы в письмах Елизаветы Петровны в Россию: своим близким она писала: «Не тоскуйте обо мне! По милости Господа, я молодцом, и, кроме начавшегося к осени ревматизма, никаких недугов не знаю».

Деятельность Е.П. Карцовой в годы Русско-турецкой войны Н.И. Пирогов оценил как пример образцовой сестры и идеал сестринского милосердного служения.

На посту настоятельницы Свято-Георгиевской общины Елизавета Петровна Карцова оставалась вплоть до своей кончины в 1898 году, прослужив в этом качестве около 25 лет, а сестрой милосердия – свыше 40 лет (с 1855).

На ее кончину откликнулись все столичные печатные издания, назвав Елизавету Петровну Карцову одной из «лучших русских женщин». А в некрологе, написанном главным врачом Общины Н.Я. Чистовичем, говорилось:

«Община ей обязана всей своей организацией, всем своим внутренним строем, а главное своим духом самоотверженного бескорыстного служения страждущим Одаренная выдающимся умом и непреклонной волей, Елизавета Петровна воспитывала сестер милосердия всего более своим личным примером. Она требовала от них полного забвения своих личных интересов, полного самоотвержения во имя любви к страждущему; она буквально применяла к жизни слова Христа: «Кто не оставит отца своего и матерь свою ради Меня, не может за Мной идти». Считая главной чертой сестры милосердия полное бескорыстие, в самом широком смысле этого слова, Елизавета Петровна принципиально не допускала каких-либо наград и отличий сестрам: «Только сознание честно исполненного долга должно быть наградой сестры» – это было ее заветом своим ученицам…»

Похоронили легендарную сестру милосердия Елизавету Петровну Карцову на кладбище Новодевичьего монастыря в Санкт-Петербурге. На надгробном памятнике ее выбиты три надписи: «Больше той любви никто же не имать, да кто душу свою положит за други своя / Севастополь, Черногория, Болгария, Турция / Да любите друг друга, яко же и я возлюбил вы».

В двух евангельских цитатах и названиях мест боевых подвигов – вся суть маленькой героической женщины, обратившей обязанности сестры милосердия в духовное призвание жизни. Для добрых дел нет границ в семье человечества, а потому до сих пор помнят и почитают на Балканах и русских солдат, павших за их свободу от турецкого владычества, и ангельских русских сестер милосердия под «командованием» отважной новгородки Елизаветы Карцовой, ставших олицетворением милосердной России, русского сердца, благодетельных рук, успокаивавших страдания. Как у Гумилева в стихотворении «Сестре милосердия»:

И мечтаю я, чтоб сказали
О России, стране равнин:
– Вот страна прекраснейших женщин
И отважнейших мужчин!