«20 января 1944 года я увидел глазами Великий Новгород. Сердце наполнилось болью…»

Семен Степанович Гейченко родился в 1903 г. в сказочно-уютном Петергофе. До войны он уже приобрел известность, как выдающийся музейщик, автор театрализованных экскурсий и путеводителей по петергофским дворцам. В 1937 году, когда разоблачали «врагов, проникших в ленинградские музеи», ему пришлось уйти с работы в Петергофе. Летом 1941 года его арестовали по ложному доносу за антисоветскую пропаганду – неосторожная фраза о том, что советские ученые «отгорожены от западной культуры китайской стеной», обошлась ему печально-знаменитой 58-й статьей и ссылкой на Северный Урал. 

Летом 1943-го Семена Гейченко освободили и он пошел в армию, хотя ему уже было сорок лет, и по состоянию здоровья, из-за больных ног, он был признан непригодным к военной службе.

Сначала проходил военную подготовку в полевом лагере, готовился быть пулеметчиком. В редких письмах родным признавался: «…не писал потому, что вовсе не имею времени. Занят очень. Военная подготовка, учеба полностью занимает мое время с раннего утра до поздней ночи... Освоил пулеметное дело и стал теперь заправским пулеметчиком. Никогда не думал, что сумею в кратчайший срок освоить бездну военной премудрости... Первое время было трудно. От больших тренировочных походов болели ноги... На тренировочных походах по окрестностям лагеря я успел пройти, наверное, более тысячи километров. Первое время очень страдали ноги, и я чувствовал себя скверновато. Сейчас мне стало легче и все мне трын-трава. Сейчас ни переходы, ни сон под открытым небом, ничто меня не смущает...».

Перед отъездом на Ленинградский фронт он написал матери и сестре: «Мои родные, 13 числа уезжаем из лагеря на фронт… завтра одеваемся в обновы по-зимнему и едем бить немцев. Одевают нас в поход очень хорошо и тепло, и об этом вы не беспокойтесь. И вообще, вы за меня не беспокойтесь. Ничто меня не страшит. Я готов ко всему, всем и всяческим трудностям, и смерть мне не страшна... Я прошу вас думать обо мне, вспоминать меня почаще, пить за мое здоровье любимую нами кофию».

На фронте бывшему лагернику светил только штрафной батальон. Гейченко воевал сначала на Ленинградском, а затем на Волховском фронте в качестве рядового минометного расчета в составе 2-й минометной роты 1236-го стрелкового полка 372-й дивизии. В его домашнем архиве долгое время хранились помеченные военной цензурой открытки, отправленные родным с этих фронтов – на них изображены представители разных родов войск и военная техника.

Минометная рота, в которой воевал рядовой С. Гейченко, участвовала в тяжелых боях за освобождение населенных пунктов, расположенных по берегам реки Волхов. В ходе одного из таких боев Семен Степанович чуть не утонул в реке. Нередко, чтобы поднять боевой дух своих товарищей, Гейченко рассказывал им о древнем Новгороде, его памятниках истории и культуры, за что его прозвали «академиком».

О том, как рядовой Гейченко хорошо овладел воинской специальностью, за несколько дней до взятия Новгорода сообщала в одной из заметок красноармейская газета «На боевом посту» (№ 7 за 14 января 1944 года): «Хорошую слаженность и высокое боевое мастерство показал на смотре минометный расчет коммуниста сержанта Великжанина. В расчете все бойцы – участники неоднократных боев. Минометчики тт. Соколов, Гейченко, Бузунов, Авизбердеев не разиз своего миномета били фашистов. Командир расчета т. Великжанин за боевые подвиги награжден медалью «За отвагу».

20 января 1944 года Семен Гейченко вместе со своим подразделением вошел в освобожденный Новгород. В своих воспоминаниях он напишет: «20.01.44 г. я увидел глазами Великий Новогород. Сердце наполнилось болью: ни одного целого здания. Все разрушено, сожжено и заминировано. Гады, разрушили все, что дорого для Русского народа... На месте кварталов неровное, покрытое снегом, черное от взрывов и копоти поле с грудами кирпичей. Парки у Кремля и бульвара вырублены... Вечевая площадь напоминает кладбище. Софийский собор – великое, древнее творение русского зодчества – стоял перед нами полуразрушенный и сожженный. Гитлеровцы разграбили Собор, его убранство, увезли иконы с иконостасом...». Он с болью описывал состояние Грановитой палаты, в которой проходило подписание договора о присоединении Великого Новгорода к Московскому государству, церкви Спаса на Нередице на Рюриковом городище: «Дорогое для каждого русского человека место: отсюда Александр Невский пошел со своими войсками навстречу тевтонским рыцарям... Там тоже все было разрушено… Единственное сооружение, сохранившееся в хорошем состоянии – дом для умалишенных. Здесь остановился наш полк после изгнания фашистов из славного города».

В справке из эвакогоспиталя № 2834, в котором С. Гейченко находился с 4 марта по 14 апреля 1944 года, значилось, что у него отсутствует часть левой руки до уровня предплечья и что он не годен к службе в РККА.

Весной 1945-го Семен Степанович Гейченко вернулся в Петергоф. Его сразу направили восстанавливать Пушкинский заповедник, который фашисты сровняли с землей: от дома поэта осталось только пепелище, все постройки кругом, включая Святогорский монастырь, где похоронен Пушкин – заминированы (саперы в этих краях работали еще лет пять). Никто не верил, что все это можно возродить, даже люди, отправившие его восстанавливать Михайловское. В Академии наук всерьез подумывали о переносе праха поэта в город Пушкин. 

6 июня 1945 года в Михайловском провели первый послевоенный Пушкинский праздник. Один из саперов, как умел, нарисовал на ткани поэта и от души приписал: «Здравствуй, Пушкин!». Когда Гейченко увидел лица людей, из разных мест, издалека приехавших послушать пушкинские стихи, он понял, что заповедник будет обязательно восстановлен, и это станет делом его жизни.

Через два года, в 1947-м, был восстановлен домик няни поэта. Посетители входили в него разувшись, многие плакали. А в 1949-м, к 150-летию Пушкина, открыли дом поэта. С тех пор Пушкинский заповедник стал всенародно любимым и бьющим все рекорды посещаемости. Гейченко удалось создать здесь особую атмосферу пушкинского присутствия – туристам казалось, что поэт где-то рядом, просто ненадолго вышел. 

Фронтовые раны, полученные в боях под Новгородом, и инвалидность мучили Семена Степановича всю жизнь. «Иной раз утром, чтобы одеть сапоги, я испытываю такие муки, что готов утопиться. Одна у меня радость – ходить по усадьбе, лесу, паркам и думать о том, что нужно сегодня исправить, украсить то или другое… Одна радость. Она, радость эта, смысл моей жизни, – труд. Он был и есть во мне постоянно, «в разные годы» – разный и одинаковый, громкий и тихий... А по секрету скажу, что у меня на душе всегда висит ладанка, в которой негасимо горит глагол блаженства, воспетый Пушкиным: «Трудись и помни вечно, что все на свете быстротечно»…

Около полувека Семен Степанович Гейченко был директором и хранителем Пушкинского заповедника. Его не стало в 1993-м. Но до сих пор незримым Хранителем живет он в Пушкиногорье, созданном его беззаветным, каторжным трудом и высоким духом, словно бы приглашая: «Все это видел Пушкин. Посмотрите и вы. Станете лучше».

Литература к статье:

1. Агеева Л.А. Хранитель: док. повествование о жизни, делах и днях директора Пушкинского заповедника Семена Степановича Гейченко / Л.А. Агеева, В.А. Лавров. – Л.: Советский писатель, 1990. – С. 156-157, 243-244, 333.
2. Сигалова Т. Его последний бой был под Новгородом // Чело. – 1999. – № 2. – С. 73-74.
3. Михайловская Пушкиниана. – Вып. 60. Материалы XVI Февральских научно-музейных чтений памяти С.С. Гейченко «Хранители» / Мин-во культуры РФ, Пушкинский Заповедник. – Михайловское, 2013.
4. Барин и Домовой // Культура. – 2013. – 8-14 февр. (№ 5). – С. 1, 3, 12-13. 
5. Эпштейн А. Вторая жизнь Семена Гейченко // Встреча: независимая газета Дубны. – 2013. – 18 окт.