Потрясенный академик Шусев, увидев разрушенный город, констатировал: «Новгорода нет». Новгородцы сказали твердо – «Новгород будет»!

1.    Вступление
2.    «Проверено – мин нет!»
3.    «Рвемся вернуться в свой родной Новгород и принять участие в восстановлении!» (возвращение новгородцев из эвакуации и начало восстановления города)
4.    Мы – снова новгородцы! (образование Новгородской области, увеличение темпов восстановления)
5.    Генеральный план восстановления Новгорода (1945 год)
6.    Подвиг новгородских реставраторов
7.    «Откуда только силы брались?» (повседневный быт новгородцев)
8.    Хроника восстановления. 1947-1959 гг.
9.    Празднование 1100-летия Новгорода как итог титанического труда по восстановлению города

***

20 января 1944 года. Тяжелый угарный дым, смешиваясь с колючим морозным воздухом, поднимался над освобожденным Новгородом. Взору воинов-освободителей предстала ужасающая картина начисто сметенного древнего города: засыпанные снегом груды развалин, кирпичные коробки разрушенных многоэтажных домов, торчащие кое-где печные трубы частных строений, обожженные деревья, три немецких кладбища с бесконечными рядами березовых крестов... Освободителей никто не встречал. Новгород стал единственный городом, где население не вышло встречать воинов Красной армии. Его, населения, не было: в первые сутки после освобождения в городе насчитали 51-го жителя.

Не было Новгорода. Только седой Волхов, перегороженный полуразрушенным мостом, продолжал свое вечное течение. На закопченной, израненной Софии, свидетельнице истории великого города, не было креста с голубем, охранительной птицей. Казалось: сбылась легенда, которую знает каждый новгородец: упадет со святой Софии голубь – и конец городу. 

Академик Щусев, увидев Новгород после освобождения, был краток: «Вид Новгорода – пепелище потряс меня. Новгород как таковой не существует». 
Но упрямые новгородцы не согласились с академиком и с теми, кто считал: стоит ли восстанавливать то, что безвозвратно утрачено, не лучше ли отстроить новый город?

Фронт из Новгорода ушел на запад, а в освобожденном, практически уничтоженном городе стал разворачиваться невиданный подвиг его возрождения. С одним горячим желанием: как можно быстрее вдохнуть жизнь в опустевший и истерзанный войной древний, родной Новгород. 

Душой восстановления стали довоенные руководители города – секретарь горкома партии М.Е. Павлов и председатель горсовета М.В. Юдин, прошедшие свой военный путь в партизанских отрядах. Они вошли в город 20 января вместе с передовыми частями 59-й армии: по-иному попасть в город не было нельзя – Московское шоссе заминировано, а мосты через Волхов и Малый Волховец разрушены немцами. Городские и районные организации разместились в случайно уцелевшем доме на Суворовской улице. 

Вечером 20 января в Грановитой палате Кремля собрались представители городских партийных и советских организаций и воинских частей Волховского фронта, освободивших город и оказавших существенную помощь в проведении первоначальных восстановительных работ. При свете коптилок, сделанных из снарядных гильз, подсчитывали неисчислимые раны, нанесенные городу войной, намечали объекты для первоочередного восстановления, организацию работы всех городских органов власти и организаций, которые предполагалось разместить в зданиях на территории кремля. Были доложены итоги предварительной проверки общего состояния жилищно-коммунального хозяйства и исторических памятников. Они были ужасающи. 

За время оккупации гитлеровцы практически полностью разрушили Новгород. Из имевшихся до войны 2346 жилых домов осталось только 40. Были разрушены практически все промышленные предприятия, в том числе литейный, механический, судоремонтный, два кирпичных, черепичный и лесопильный заводы. Уничтожению подверглись судостроительная верфь, железнодорожное депо, мясокомбинат, хлебный комбинат, обувная и мебельная фабрики. Нацисты умышленно ликвидировали городскую инфраструктуру: водопровод, водонапорную и водонасосную станции, телефонную станцию, почту, телеграф, радиоузел и электрохозяйство, нанесли удар по научным, образовательным и культурным учреждениям.

Городские власти (аппарат горкома – 3 человека, горисполком олицетворял Юдин) немедленно приступили к работе по осуществлению первоочередных практических мероприятий восстановления. Особую озабоченность вызывало санитарное состояние города: улицы были завалены кучами грязи, мусора, трупами животных, оставленными телами вражеских солдат. Город срочно нужно было очистить: зима стояла с оттепелями, и это грозило вспышкой эпидемий.

Но прежде всего, в первую очередь, город нужно было разминировать. Смерть притаилась в развалинах: спешно отступая, противник оставил после себя страшное «наследство» огромной разрушительной силы.

«Проверено – мин нет!»

В решительную схватку с невидимым коварным врагом вступили подразделения инженерных войск Волховского фронта. Буквально с первых часов освобождения Новгорода.
Хорошо продуманный порядок разминирования города позволял быстро пропускать войска и технику, незамедлительно начать постройку причалов и эстакад на обоих берегах Волхова и организовать понтонную переправу для переброски войск с правого берега на левый. Прежде всего были очищены от мин подступы к городу по основным дорогам и проделаны проходы через город для наступающих войск.

Город для работ по разминированию, порученных подразделениям 12-й инженерно-саперной бригады, был разбит на секторы. Утром 20 января 2-я саперная рота под командованием старшего лейтенанта Василия Спиридоновича Антоненко вместе с передовыми частями вступила в восточные районы города и начала разминирование набережных реки Волхов, улиц Московской, Урицкого, проезда Федоровского ручья, территории Антониева и Кириллова монастырей. Продвигаясь метр за метром, квартал за кварталом, саперы сняли здесь 1250 мин и 53 «сюрприза» (приготовленные неприятелем мины в консервных банках или других коробках с взрывателями натяжного действия).

Разминированием западной части города занимались 1-я рота капитана Николая Васильевича Помилуйко и 3-я рота капитана Михаила Алексеевича Владимирова. Бойцы этих подразделений очищали от немецких мин и снарядов левый берег Волхова, Ленинградское и Московское шоссе и хлебозавод, территории улиц в направлении Шимска, а также Кремля и всех зданий в этой части Новгорода. 

Уходя, немцы заминировали территорию, многие постройки и памятники Кремля. Заминированы были Софийский собор, Грановитая палата, памятник «Тысячелетие России».

При разминировании Новгородского кремля личным составом роты Владимирова было извлечено 70 тонн взрывчатых веществ, 8000 противотанковых мин и 75 «сюрпризов». Огромное количество мин-«сюрпризов» было оставлено немцами в блиндажах, расположенных по периметру земляного вала Кремля. 

Командиру саперной роты капитану Николаю Помилуйко Новгород обязан спасением Грановитой палаты. Когда наши бойцы ворвались в ее подвал, они услышали шипение – горели бикфордовы шнуры. Несколько секунд промедления могли оказаться роковыми: от здания, где древние новгородцы принимали иностранных послов, где в 1478 году было провозглашено присоединение Новгорода к Москве, осталась бы только груда развалин. Капитан Н.В. Помилуйко обрубил горящие шнуры и спас замечательный памятник древнего русского зодчества. 

За умелое руководство работами по разминированию Новгорода, строительство моста через Малый Волховец капитаны Н.В. Помилуйко, М.А. Владимиров и старший лейтенант В.С. Антоненко были награждены орденами «Красной Звезды». 

Саперы и спецкоманды работали дни и ночи. Работа по разминированию Новгорода была выполнена за шесть суток. За неполную неделю саперы, нередко рискуя жизнью, сняли и обезвредили 12 864 мины, 191 сюрприз, 3 фугаса, одну мину замедленного действия, 8646 артиллерийских снарядов, обезвредили 15 складов со взрывной техникой. Неразорвавшиеся снаряды, авиабомбы, фугасы, желтые куски тола грузили на машины, увозили за город и там уничтожали. В числе захваченных в Новгороде трофеев оказались ручные минометы оригинальной конструкции – фаустпатроны. Образцы их были сразу же отправлены в штаб Волховского фронта и в Москву. 

Тщательная и кропотливая работа наших саперов помогла спасти многие человеческие жизни и уцелевшие постройки. Среди особо отличившихся подразделений и бойцов, участвовавших в разминировании Новгорода и отмеченных правительственными наградами, мы вспоминаем:

- 154-й инженерно-саперный батальон 12-й инженерно-саперной (впоследствии Рижской) бригады 8-й армии Волховского фронта, которым командовал майор Исай Израйлович Клейман. За два первых дня после изгнания гитлеровцев его саперы сняли и обезвредили более 1000 мин и фугасов;
- взвод младшего лейтенанта Алексея Ивановича Макарова, солдатами которого было проведено рекордное количество разминированных объектов;
- командира взвода старшего лейтенанта Алексея Дмитриевича Бабака. Он успешно обезвредил обнаруженную в подвале церкви, в районе улицы Ленинградской, мину замедленного действия огромной разрушительной силы – ее взрыватель был установлен на срок в 10 суток;
- бойцов взвода лейтенанта Владимира Владимировича Опарина. В горящем Антониевом монастыре (немцы подожгли его перед своим спешным бегством), где огонь подбирался к складу с боеприпасами, бойцы Опарина, несмотря на опасность взрыва склада, вынесли из огня около 100 ящиков с 10-ю тоннами взрывчатки. Саперы ликвидировали пожар, и тем самым спасли от полного разрушения великолепный памятник древнерусского зодчества.

Военные не только разминировали Новгород, но и были его первыми строителями: восстановили ряд зданий, построили деревянный мост через Волхов, который служил более 10 лет. Детали моста были сделаны еще летом 1943 года на Плашкинском рейде. Пронумерованные, они лежали на берегах Мсты, ожидая отправки в Новгород. Связисты, заколотив досками пустые проемы окон, оборудовали телефонную станцию. Радисты обеспечили связь с Ленинградом.

Были отрыты из земли и извлечены и воды колокола Софийской звонницы. В августе 1941 года, когда враг приближался к Новгороду, малые колокола пытались эвакуировать, но во время бомбежки баржу, на которую их погрузили, разбило прямым попаданием, и колокола затонули в Волхове. Два самых больших колокола успели зарыть. 

После ухода саперов с войсками фронта работы по разминированию продолжались еще несколько лет – Новгород был так густо минирован, что война напоминала о себе долгим эхом. 

Из воспоминаний С.Б. Мантейфеля, чье детство прошло в новгородском Кремле: «Мины… Во все мои детские годы рвались и рвались вокруг, калеча, обдавая осколочьем… Немцы, удиравшие из Новгорода, успели-таки, сплошь заминировав, превратить его в смертельную ловушку для всякого, после них сюда ступившего. Знали: здесь начнется людская суета – разборка руин, расчистка бурьянных пустырей под новые жилища, заселение хоть мало-мальски пригодных для проживания оставшихся трущоб. Знали: со взрослыми появятся и дети – уж они-то обязательно прошмыгнут со своим любопытством в любое непролазье, в любой тайник разрухи… Знали: у вернувшихся людей возникнет острейшая нужда в элементарно необходимых предметах быта… Минировали все, что человеку могло приглянуться в зарослях или в развалинах прежних кирпичных зданий. Какую-нибудь понадобившуюся проволочину или железку, полуобгоревшую доску или показавшуюся пригодной в нищем хозяйстве матерчатую ветошь, торчащую из щебня покореженную кровать, помятую кастрюлю, ведро можно было заприметить где-то в мусоре, взять – и разодранным в клочья взлететь на воздух. Помню, рассказывали, в театре, на ремонтных работах, на своей же немецкой мине подорвался военнопленный немец. После эвакуации в сентябре 1944 года мы поселились в Никитском корпусе Кремля, и отцу кто-то посоветовал: когда затопите печку – быстрее выходите на улицу, так как дымоходы после бегства немцев могут быть заминированы. Так мы и сделали – и с улицы услышали взрыв в своем жилище…»

Летом 1944 года в Новгород были направлены 30 офицеров, которые возглавили команды по разминированию. Их формировали из юношей и девушек 16-18 лет, направленных из районов и прошедших краткосрочные курсы за 230 и даже 47 (!) часов. Стоит ли говорить, как ничтожно мало это было для такого опасного дела – многим юным саперам не довелось дожить и до 20 лет…

Команды разминирования были первыми на участках, отведенных под строительство – в городе, приступившем к налаживанию мирной жизни.

«Рвемся вернуться в свой родной Новгород и принять участие в восстановлении!»

В первые дни после изгнания фашистских захватчиков гражданское население насчитывало несколько десятков человек. Их трудом и начал оживать город. Постановлением бюро Новгородского горкома ВКП(б) от 19 февраля 1944 года был утвержден план строительства города первой очереди.

Очень скоро, услышав об освобождении родного города, сотни новгородцев, маявшихся в эвакуации, устремились домой. 

В первые месяцы после освобождения въезд в город был закрыт – в разбитом Новгороде было жилья. Чтобы попасть сюда, требовался вызов горисполкома, но его высылали самым необходимым специалистам – строителям, транспортникам и врачам.

Но в исполком шли и шли письма от эвакуированных новгородцев с просьбой дать разрешение на возвращение в разрушенный город. М.В. Юдин, тогдашний председатель горсовета, вспоминал: «Хорошо помню, как работники почты через несколько дней после освобождения принесли в горсовет мешок с тысячами писем. Новгородцы, эвакуированные в различные районы страны, писали о том, что спешат возвратиться на берега Волхова. Соглашались на любую работу, на любые условия». 

Новгородский архив сохранил для нас эти письма:

«Мы с радостью узнали, что наш Новгород освобожден от ига гитлеровских оккупантов. Беззаветная любовь к древнему городу, желание оказать ему помощь, приложить все силы и знания на его восстановление заставляют нас просить о возвращении в Новгород. Н.Я. Руденко, П.П. Яковлев, И.Р. Фридман, Е.С. Спиридонова, О.Д. Украинцева, А.Г. Григорьева, П.В. Яковлев». 

«г. Новгород, НКВД, от Дмитриева Василия Васильевича, проживающего по ул. Карла Маркса, 56, Верещагинский горсовет Молотовской области.
Прошу вашего разрешения на въезд в г. Новгород мне, Дмитриеву В.В., проживающему до эвакуации в городе Новгороде, Пролетарская улица, дом № 8, работавшему на электростанции с 1937 года электромонтером и бригадиром до 14 августа 1941 года, до эвакуации.
Прошу вас принять и выслать мне пропуск на въезд для восстановления любимого города Новгорода. Узнал радостную весть 20 января об освобождении его от немецких варваров. Я хотя и инвалид Отечественной войны, ранен 6 августа 1942 года под Воронежем, хочу приложить свой труд для восстановления своего города. Мне знакомы главные городские электросети, а также электропроводка в различных уголках города. В органах милиции знают меня, потому что делал ремонт в милиции. 20 января 1944 года».

«Председателю Новгородского горсовета. 
Товарищ председатель, мы – коллектив работников бывш. Новгородского ремесленного училища № 4 из далекой Башкирии поздравляем вас с великими победами нашей героической Красной Армии и освобождением дорогого нашему сердцу г. Новгорода.
Мы – новгородцы, эвакуированные в с ремесленным училищем № 4 из г. Новгорода 3 августа 1941 года в г. Стерлитамак (БаССР), рвемся вернуться в свой родной Новгород и также принять участие в восстановлении хозяйства и жизни города, нарушенных немецкими захватчиками (прилагается список из 17 семейств. Февраль 1944 года)».

«Не желая быть в хвосте восстановительного строительства нашего города, просим вас предоставить нам скорейшее возвращение в Новгород, где бы мы могли отдать свои силы на его полное восстановление, и тем самым еще раз доказать подлому фашизму, что русский человек, верный традициям и заветам своих героев-предков, несмотря на временные лишения, только побеждает. Пименова, Захарова, Черкунова, Захарова, Захаров, Федорова, Новикова. 25 февраля 1944 г.»

Люди, вернувшиеся в родной город в 1944 году, не могли узнать мест, где прежде стояли их дома. Они вообще даже представить себе не могли, что они здесь увидят. Пепелища, груды битого кирпича, коробки зданий… 

«Проводник поезда сообщил, что подъезжаем к Новгороду. Мы прильнули к окну, и нас охватил ужас – сплошное поле, заросшее травой, груды кирпича, и только печные трубы домов торчали из земли. Слезы текли ручьями у всех, никто не мог поверить, что это Новгород», - вспоминает первый послевоенный восстановитель Новгорода» (из воспоминаний В.А. Мощенковой). 

«В Новгород я приехала по командировочному удостоверению в конце апреля 1944 года. Поезд до города не дошел – остановился в Григорове. Кругом железнодорожные составы и много военных. Через поле направилась в город. Вдруг слышу: «Стой! Куда пошла? Там еще не разминировано. Так встретила меня моя милая родина…» (из воспоминаний Капитолины Филипповой (Лёлиной), бывшего медика).

Негде было жить, не было воды, света. Возвратившиеся горожане расселились в подвалах уцелевших домов, приспосабливали под жилье лестничные клетки, церковные здания, башни, немецкие блиндажи, лодки на волховском рейде – везде, где были хоть какие-стены, которые тут же обрастали перегородками, самодельными крышами. Энергично обживали земляной вал вокруг города. рыли землянки. Так, один из адресов на горсоветовской повестке, сохранившейся в архиве, звучал так: «Землянка № 7 в валу у Московских ворот» 

«Апрель 1944 года. Вьюга, ветер. Разгрузили наши теплушки на Лужской товарной станции. Вокзала не было. Раскинули нам палатки, укрыли от ветра. Мы – снова новгородцы! Пробираемся среди развалин и бурьяна в центр… Неузнаваемый, но близкий, дорогой Кремль!
Местная власть тогда размещалась под звонницей в подвале (дверь туда и сейчас есть). Мы сдали документы, нас приняли на учет, выдали продовольственные карточки и объяснили, что жилья в городе пока нет...
Мы прошли по берегу Волхова и отыскали хорошую землянку. Отремонтировали ее, как смогли, и прожили там три года, пока землянка не завалилась. Но жить где-то надо – пришлось сами строить временную лачугу» (из воспоминаний В.П. Смирновой) 

«…  в эвакуации в Оренбургской области ужасно хотелось домой, и как только Совинформбюро сообщило, что Новгород освобожден, мы засобирались… Здесь нас никто не ждал. Всюду бурьян, колючки, развалины, вокзалом являлся какой-то сарай. С поезда сошли несколько человек, и нас направили в комендатуру, в Кремль. Там на полу в подвале нынешней библиотеки мы и устроились. В помещении без пола, с протекающей крышей поселили 28 человек. Посредине стояла буржуйка, у застекленного отверстия в стене сделали стол. В дождь кругом текло, а в мороз тряпки примерзали к стенам…» (из воспоминаний Л.П. Белоножкиной).

К слову сказать, городские начальники и управленцы, к их чести, жили в таких же условиях. Так, и.о. председателя горплана В.П. Котов жил в Знаменском соборе, в клетушке, не приспособленной к зиме: дымоход через окно, при ветре печь топить было невозможно. Старший инспектор гособеспечения Н.И. Ершова жила в углу комнаты, где обитали еще 18 человек. Е.А. Жилина, старший бухгалтер горсовета, жилья не имела, проживала в служебном помещении.
Что примечательно: когда было принято решение разместить часть новгородцев в ближайших районах, никто не соглашался даже временно покинуть родное пепелище.

Прибывшие новгородцы сразу взялись за работу – была вера и горячее желание восстановить Новгород и сделать его еще краше. 

Через несколько дней после освобождения Новгорода прибыли железнодорожники и немедленно приступили к восстановлению станционных и подъездных путей, важнейших секций паровозного и вагонного депо, электростанции, жилых домов, школы, магазина, столовой.

В феврале 1944 года из Ладоги и Мстинского Моста приехала группа работников Новгородской пристани. Под руководством В.П. Кузьмина водники стали возводить жилые дома, судоремонтный завод, пекарню, баню, магазин, столовую, складские помещения и пр. Со вскрытием пути по Волхову в Новгород были доставлены плавучая электростанция и санитарно-профилактическое судно, на котором обустроили временный роддом (многие новгородцы 1944-45 годов рождения вспоминали, что появились на свет «на барже», стоявшей на левом берегу Волхова, у моста, там, где в 70-е годы находился магазин-ресторан «Поплавок»).

Все, кто приезжал в Новгород сначала работали только на восстановлении. Ремонтно- восстановительными работами занимались все без исключения предприятия и организации, каждый горожанин. 

«Я – учительница, но с первых дней приезда работала только на восстановлении города – преподавать было негде. Утром мы собирались в Кремле, нас делили на группы и давали наряд на работу.
Сначала пришлось хоронить убитых бойцов. Там, где сейчас областная больница и домостроительный комбинат, по берегу Волхова тянулось проволочное заграждение. После недавних боев тела погибших оставались и на проволоке, и в воронках. Мы их собирали, в гимнастерках советских бойцов искали медальоны, записывали их данные и сдавали в военкомат. Военные на машинах увозили тела к местам захоронений. Часть была погребена здесь же, и на кладбище установили памятник советскому воину. Теперь мало что сохранилось: здесь построен мост через Волхов. 
Потом с группой девчат я работала в Кремле, но что это была за работа – очищали от массы утрамбованного навоза здание театра, где немцы устроили конюшню. Не было ни ломов, ни лопат – ничего. Мы сами выбирали, что годится для работы, из военного хлама, ведь кругом были завалы железа. Навоз выбрасывали через окна, и потом его вывозили на машинах. Трудно было, но работу выполнили хорошо, все очистили. Вымыли до блеска водичкой из Волхова. Нам объявили благодарность.
Еще чистили навоз и по ручью около Кремля, где летом у немцев была устроена коновязь. Работать тут было не только тяжело, но даже опасно: навоз весь был перепутан проводками разноцветными. Нам повезло – обошлось без взрывов» (из воспоминаний В.П. Смирновой). 

В срочном порядке были обследованы все оставшиеся здания и сооружения с целью использования их для нужд горожан. Городской свет передал организациям для восстановления 38 коробок жилых домов – это позволило приспособить их под жилье, административные и производственные помещения. 

Строительных кадров не хватало и строителями на первых порах были все. Люди осваивали смежные профессии, обучались строительным специальностям. Не было и строительных материалов. В ход шло все, что удавалось извлечь из завалов: кирпичи из разбитых зданий, арматуру, сантехнику. 

«Для строительства города нужен был кирпич, и мы разбирали разбитые здания по улице Ленинградской и на площади Победы (ныне Софийской). Здесь была 38-я железнодорожная школа, где я училась в 8-10 классах. Рядом стояла пожарка и красовался клуб Ленина (теперь телефонная станция)» (из воспоминаний В.П. Смирновой). 

Для решения проблемы дефицита стройматериалов уже весной 1944 года стали восстанавливать кирпичный и черепичный заводы.

По прежнему острой оставалась санитарно-эпидемиологическая обстановка в городе. Настолько, что 14 апреля 1944 года горсовет принял решение о мобилизации (в порядке трудовой повинности) трудового населения города Новгорода на очистку города: «в целях ликвидации исключительной загрязненности гор. Новгорода, оставленной немецко-фашистскими захватчиками, угрожающей вспышками эпидемических заболеваний – не менее 2 часов внерабочего времени, для неработающих – обязательный 8-часовой день. Лиц, уклоняющихся от трудовой повинности, привлекать к ответственности по закону военного времени…».

В таких неимоверно трудных условиях коллективы пристани и строительной конторы приняли социалистические обязательство ежемесячно отработать на восстановлении города 40-50 сверхурочных часов. Этот почин, поддержанный горкомом партии и горсоветом, был подхвачен всеми предприятиями и организациями, всем населением города. Трудиться приходилось в вечернее время, систематически проводились общегородские воскресники. Каждому горожанину выдавалась специальная книжка, где учитывались отработанные сверхурочно часы. 

Большие работы велись по озеленению Кремлевского парка и улиц города. Все посадки производились во внерабочее время субботниках и воскресниках. 

Из воспоминаний Н.М. Малиновской: «Весной надо было озеленять город, и мы с Надей Маковецкой с запиской пошли на судоверфь с просьбой о выделении катера или шаланды для привоза саженцев сирени из Собачьих Горбов (Пахотная Горка). Вечером, после работы, мы поехали на попутном катере с баржой, чтобы успеть накопать саженцы и к утру вернуться в город. Эти наши саженцы были высажены вдоль ограды Кремлевского парка на Садовой улице и затем на Ярославовом дворище».

Из воспоминаний В.А. Осиповой: «Вместе с другими девчатами сажала липы на Большой Московской – от лодочной станции до самого вала. Нами было загадано: если ни одно посаженное деревце не погибнет – значит в Новгороде мы все будем жить хорошо. По утрам вставали в 6 часов, и до работы носили ведрами воду из Волхова и поливали саженцы. И так на протяжении многих дней, пока не убедились, что все деревья прижились». 

Хроника восстановления (на апрель 1944 года)
•    С 24 января работает почта
•    Организована столовая – в первые дни после освобождения города, во флигеле на ул. Суворовской
•    вырыто 2 колодца
•    1 марта 1944 года начались занятия начальных классов – с 12 учениками, а первыми учительницами были Е.А. Соколова и В.И. Пищелева. Занятия проходили в одной из комнат полуразрушенного дома на Боровичской улице (там потом размещался в 1970-е гг. филиал сельхозинститута). С 5 апреля начала работать начальная школа на Посольской улице, где учился 21 школьник. 
•    7 марта новгородцы получили хлеб со своей хлебопекарни (хлеб выпекали Юрьеве в полуразрушенном помещении бывшей пекарни), 
•    работала баня, где за день могли помыться 80 человек, и 2 парикмахерские
•    3 марта вышел первый номер окружной газеты «Звезда»
•    Открылась аптека, амбулатория и больница на 6 коек.
•    Восстановлено 2700 кв. м жилой площади
•    К июню 1944 года в городе было установлено 50 телефонных аппаратов и 50 радиоточек 

Из газеты «Звезда» от февраля 1944 года: «Жизнь в Новгороде возрождается. Работает движок, освещая учреждения, открылись две парикмахерские. Демонстрируются кинофильмы «Два бойца» и «Похождения бравого солдата Швейка». Ленинградская филармония провела ряд концертов. По городу собрано много подарков для раненых бойцов и офицеров. Производится сбор средств на танковую колонну».